За этот год она возненавидела Атлантический океан: зачем он такой огромный, что невозможно его перелететь единым духом? И зачем границы, визы, деньги – все, что люди выдумали, чтобы не дать себе быть счастливыми?
Глаша считала дни в ожидании лета: они с Лазарем должны были увидеться во Пскове. Вернее, это она думала, что они увидятся во Пскове, когда оба приедут туда к родителям. Лазарь же, оказывается, давно уже придумал для них другую встречу, только ей не говорил до времени.
Восьмого марта она нашла на полке, на которую в общежитии выкладывали письма, большой конверт на свое имя. В конверте обнаружилась путевка. Глаша несколько раз перечитала, что в этой путевке написано, пока не поняла, что читает свое имя и фамилию и что место поездки, которая ей предлагается, – Париж.
Она еще раз прочитала – «Париж» – и застыла у общежитской вахты, не понимая, что это значит.
Только вечером – это как раз был день разговора с Лазарем – Глаша узнала, что в Париж он прилетит на три часа раньше, чем она, и встретит ее в аэропорту. Он смеялся над ее растерянностью, а когда она робко заметила, что путевка ведь слишком дорогая, ответил – не дороже денег, а Америка, по счастью, предоставляет столько разнообразных возможностей зарабатывать, что грех жаловаться и грех не потратить эти деньги на то, чтобы она увидела всех своих Моне, Мане и прочих Мон Лиз в естественных для них условиях.
Париж был первым городом, в котором они встретились летом. Следующим был Рим, и из Рима они съездили еще во Флоренцию и в Венецию. После Глашиного четвертого курса поехали вместе в Швейцарию.
К тому времени Лазарь уже вернулся из Штатов во Псков и занялся бизнесом, ради которого и учился в Гарварде.
– Далеко простирает химия руки свои в дела человеческие, – сказал он однажды.
Они стояли в тот день на мосту Вздохов. Глаша смотрела, как течет под ними зеленая венецианская вода, а Лазарь смотрел на Глашу.
– А почему ты сейчас это сказал? – засмеялась она. – По-моему, вода не химическая, а только тусклая немножко.
– Это не я сказал, – уточнил он. – Это Ломоносов. Но применительно ко мне – так оно и есть. Химия далеко в мои дела простерла руки и всю мою жизнь переменила.
Каким образом он стал владельцем фармацевтического завода, на котором после химфака МГУ работал во Пскове инженером-технологом, Глаша не поняла. Да и не очень она стремилась понять это во всех подробностях – ей хватало того, что рассказывал Лазарь. И после того, что он рассказывал, пересуды о том, что время, дескать, сейчас такое, когда все всё у всех украли и на том только и вылезли, – вызывали у нее недоумение.