Казацкие корабли уже больше месяца сновали от Анатолии к портам Крыма и Северного Кавказа и обратно. Гребцы понатирали себе кровавые мозоли, но их это не смущало ни в малейшей степени. Ведь, выбиваясь из сил, они таскали в казацкие или союзные порты богатейшую добычу. Прерывать такое приятное действо большинство не желало категорически. И при попытке Васюринского продавить срочное возвращение в эскадре запахло бунтом. Увы, казацкая вольница сыграла в этот раз против самих казаков. Понимая, что если дальше будет настаивать, то может лишиться жизни, наказной атаман отступил.
Потом Аркадий удивлялся — почему Иван не взял с отказавшихся повиноваться капитанов расписки? Но тогда Васюринский перестал бы быть самим собой. В результате произошедших событий перед бывшим куренным, а ныне наказным атаманом замаячили очень малопривлекательные перспективы. За подобные просчёты у казаков даже кошевые атаманы, случалось, отвечали буйной головушкой. Какая ему судьба уготована по возвращению, ведал только Бог.
***
Осторожный стук в дверь оторвал Ивана от мрачных мыслей.
— Входите! — с беззвучным стоном — негоже атаману выказывать слабость — он поднялся и сел на кровати, поставив ноги на пол.
В открывшуюся дверь вошло несколько человек. Все выглядели несколько смущёнными и взволнованными. В других обстоятельствах их можно было бы принять за группу нищих, пришедших просить Христа ради. Разве что сабли, пистоли и кинжалы, обильно украшавшие драную — нищий побрезгует — одежду, и откровенно бандитские физиономии указывали на склонность к другому, не попрошайническому промыслу.
Обежав взглядом вошедших, отметил, что все они были из родного, его имени куреня, да не новички, а как один — ветераны.
"Филимон Кладигроб пришёл в курень года через два через два после меня, совсем ещё зелёным шляхтичёнком, нищим, но гонористым. Гришка Чертопляс тоже вступал в курень под другим названием. Вацлав Пердисрайло и Тихон Затуливетер… уж и не припомню, кажись, всё же уже в Васюринский курень вступали, а самый молодой из них, Данило Ласка, точно моей выучки казак. Все люди верные, от них удара в спину ждать не приходится. Неужто предупредить о чём хотят?"
Сечевики между тем, войдя в каюту наказного атамана, никак не решались завести речь о цели своего визита. Битые жизнью, стреляные и рубленные, тонувшие и горевшие головорезы мялись, как парубки на сватанье, пихая один другого. Слышалось только тихая невнятная перебранка.
— Ну, давай.
— Сам начинай.
— Ну, хлопцы, договаривались же…
Наконец, решился самый молодой и энергичный — Данила. Иван про себя ему прочил полковничью, если не атаманскую булаву.