Сейм в Варшаве, наконец-то, пришёл к согласию по поводу необходимости формирования нового кварцяного войска и созыва общегосударственного Посполитого рушения. Однако здесь же вылезла проблема финансирования. Земли короны, с которых формировался военный бюджет, были большей часть захвачены врагами или разорены их набегами. Четверти доходов с оставшихся целыми владений не хватило бы и на оплату гарнизона приличной крепости. Шляхта очень боялась усиления власти короля и остро противодействовала даже намёку на такой поворот дела. Даже из собственных доходов король мог тратить на армию только четверть. А доходы эти резко сократились.
Владислав вновь поднял вопрос об отчислении в его казну таможенных платежей Гданьска. И опять получил дружный отлуп. Послы Франции и Голландии снова, как и на январском сейме, угрожали интервенцией в случае одобрения такого решения, великопольская шляхта хором орала "Не позволям!". Здесь король и сделал финт ушами: предложил послам богатейших стран самим финансировать набор кварцяного войска для подавления бунта на востоке страны.
— Вам нужен наш хлеб — помогите подавить бунт, мешающий его поставкам!
Послы, не имея полномочий на такие решения, дружно пообещали запросить свои правительства. С первого взгляда просьба короля выглядела… необычно, мягко говоря. Названные страны финансировали польских врагов — шведов, но и польский хлеб им был нужен. В Гаагу и Париж отправились гонцы. В Голландию морем, во Францию сушей. Для разоренного двадцатью годами общеевропейской войны континента поставки продовольствия были крайне важны.
В связи с гибелью коронного гетмана Николая Потоцкого и пленением польного гетмана Мартина Калиновского сейм обсудил назначение на их должности новых людей. Здесь была для казаков опасность, что во главе войска поставят опытного и умелого воина. Их агенты всячески препятствовали этому, распуская об одних возможных претендентах самые грязные слухи (например, о чудом спасшемся с поля боя коронном стражнике Лаще), других же соискателей высоких должностей захваливали, превознося их патриотизм и ненависть к схизматикам. Именно таких истинных патриотов и католиков сейм и вынудил короля назначить руководить войском. Коронным гетманом поставили князя Владислава Доминика Заславского, магната с Волыни. Польным — графа Яна Тышкевича, киевского воеводу, умудрившегося избежать участия в битве и успеть вовремя смывшегося при начавшейся в Киеве резне католиков. Оба, помимо всего прочего, были совершенно бездарны в военном деле.
***
Не все калмыки остались довольны доставшейся им при ограблении Польши долей, пусть год назад они о таких сокровищах только мечтать могли. Тайша разрешил десяти тысячам присоединиться к новому походу на польские земли. Хмельницкий обнаружил, что продовольствия на зиму может не хватить слишком многим, и решил восполнить его запасы за счёт огромных зерновых складов Гданьска. Для чего была организована большая, в сто двадцать чаек, судовая рать и срочно собиралось казацкое конное войско. Его удалось наскрести более тридцати тысяч. Для прохода через всю Польшу этого могло не хватить, но к счастью попросились в набег калмыки, затем явились около пяти тысяч черкесов, большей частью не участвовавших в весенне-летней кампании. Увидев, какие трофеи достались соседям, и они захотели пограбить с помощью казаков. Когда же к войску Хмельницкого — на этот раз возглавлял поход именно он — присоединились семь тысяч молдавских всадников, Богдан понял, что затея должна удаться. Молдавский господарь Лупу также соблазнился возможностью обогатиться и поддержать свою армию, дать своим воинам возможность безнаказанно пограбить.