- Придется закончить, потому что сейчас прибудет поезд.
- Поезд? А кто приезжает?
- Клайв с новой секретаршей.
- Ты не говорил мне, что он собрался взять новую. А что с прежней?
- От неё не было никакого толку. Ни головы, ни внешности.
Дженни удивленно подняла брови.
- По-моему, она даже не умела печатать. А эта умеет? Или он забыл спросить? И почему он привез её домой?
- Разумеется, чтобы работать.
- Но прежних он никогда не привозил.
- Теперь он собирается больше работать дома, чтобы быть ближе к жене. Прежняя секретарша для этого не годилась.
- Но пока Луиза в больнице, они закрутят роман!
- Да никаких романов, одна работа!
Ганс был слишком наивен. Или только притворялся. На его мрачном лице застыло какое-то странное выражение. Возбуждение? Предчувствие чего-то?
- Ты видел эту девушку? Она хорошенькая? - ревниво спросила Дженни.
- Да, видел. Она действительно хорошенькая. Голубоглазая блондинка. И кажется совсем невинной, хотя все может быть совсем не так.
- Держу пари, что не так. Как её зовут?
- Маргарет Берни. Мэг. Но что случилось, дорогая? Почему рассердилась? Ревнуешь Клайва к новой секретарше?
- Но ведь не Клайв спешит к поезду, а ты.
Ганса виновато потупился.
- Прости, ты права. Меня всегда волнует появление нового лица, ты же знаешь. Но это ничего не означает, просто мне хочется запечатлеть его на холсте. Я плохой художник, но очень стараюсь. И ты должна меня простить, Дженни, а не сердиться. Ну как меня может привлекать чье-то смазливое личико? Мне нравятся брюнетки с черными глазами. Иди сюда, малышка...
- Нет, подожди! Сначала нужно выбраться из этого платья, а то вообразишь себя Генрихом VIII...
- Я мог бы, - Ганс шутя схватил её за горло.
- Раздвинь ширму, - велела Дженни. - И подожди, пока я переоденусь.
Хоть голос девушки звучал спокойно, её пробрал озноб, отчасти от возбуждения, отчасти от страха. Невозможно было отрицать, что Ганс производил на неё впечатление. Другие мужчины казались ей скучными. Дженни тянуло в этот мрачный дом, хотя он вызывал в ней странную необъяснимую тревогу.
Пока Дженни расшнуровывала тяжелое парчовое платье, зазвонил телефон. Она насторожилась, потому что Ганс поcпешно вышел из комнаты, не извинившись, словно ждал этого звонка. Дженни, уже переодевшись в просторный свитер и юбку, беспокойно расхаживала взад-вперед. Потом украдкой бросила взгляд на портрет. Лицо получилось странным и несовременным. Глаза сильно навыкате, а нос очень тонкий. В жизни она совсем не такая. Бедный Ганс! Художник из него действительно никудышний. Нечего удивляться его нежеланию показывать ей работу. У него накопилась куча картин, которые никто не хотел покупать. На что он жил?