Виктория вынуждена была закусить губы, чтобы удержаться от крика ужаса. Рваная рана проходила на дюйм выше брови, задевая висок и исчезая в волосах. Она была сильно воспалена. Виктория подняла глаза и встретила, потрясенный взгляд Пита. Как и сестра, он побледнел и прикусил верхнюю губу. Рука, державшая стакан для Джека, сильно тряслась. Виктория подошла к кузену и усадила на стул.
— Не смотри, — приказала она. Он всегда боялся вида крови.
Только сейчас Виктория поняла, что совсем ничего не знала о раненом человеке: ни имени, ни адреса, ни того, есть ли у него семья, которая, возможно, волнуется и ожидает его возвращения домой. Она посмотрела на руки незнакомца и облегченно вздохнула. Обручального кольца нет, и даже светлой линии на том месте, где его обычно носят. Это давало хоть какую-то надежду на разгадку.
Через несколько минут, Джек промыл рану и забинтовал ее. Однако теперь состояние мужчины оказалось еще более тяжелым, чем прежде.
Обращаясь к нему, Джек сказал:
— У вас будет шрам, вы понимаете. Нужно было зашить рану в течение часа после ранения. Я наложил скобки, но и они не сотворят чуда. Я оставляю вам еще пару бинтов. Скобки снимем, когда все заживет. Только постарайтесь держаться подальше от воды. Будет все о'кей, если не плавать и вообще… не напрягаться.
Он взглянул на Викторию, и та смутилась — ей показалось: доктор на что-то намекал, а он уже снова повернулся к Норману.
— У нас есть еще кое-какие проблемы.
Норман, забыв свой прежний гнев, удивленно посмотрел на него.
— Какие?
— Обо всех пулевых ранениях полагается сообщать…
— Разве?
— Не шутите, это пулевое ранение, — сухо сказал Джек.
— Этого не может быть, — отрезал Норман. Тем не менее, это так, — сказал Джек. — Формально я должен сообщить о вас в полицию.
— Нет, — спокойно ответил Норман.
Если бы Виктория не заметила его сузившихся глаз и губ, стянутых в тонкую линию, то подумала бы, что он невозмутим.
— Ты действительно обязан это сделать? — быстро спросила она, чувствуя, что мужчина, дремлющий на диване, может в любой момент взорваться.
Джек тоже заметил реакцию незнакомца и поднял руки, будто защищаясь от удара.
— Тихо, тихо. Я не сказал, что обязан. Я только сказал, — он перевел взгляд на Викторию, — что о пулевых ранениях надо докладывать.
— Благодарю, — устало ответил Норман.
— У вас пулевое ранение, а вы утверждаете, что этого не может быть. Почему?
Норман покачал головой, его лицо стало непроницаемым.
— Вы просто не хотите говорить об этом, не так ли?
— Да.
— Почему?
— Потому что я не хочу вовлекать в это Викторию.