— Убил. Я видел его несколько раз с Зосей. Я посещал его родителей.
— Вы?
— Да. Я должен был это сделать. Я хотел знать, с кем она имеет дело. Хотел знать, — повторил он, — должен ли я отказаться… Я не знаю, понимаете ли вы меня? Отказ от Зоси для меня означал крушение всех моих личных надежд. Я старше ее на много лет.
— На сколько?
— Почти на восемнадцать. И до сих пор ни одна женщина… Впрочем, дело не в этом… — Официантка принесла Рыдзевскому кофе, и Кортель расплатился. — Я был в фотоателье, где Окольский работал. Разговаривал с ним.
— До сих пор вы об этом никогда не вспоминали.
Рыдзевский пожал плечами.
— Может, и должен был бы сказать. Так вот, Окольский принадлежит к той категории молодых людей, которые потеряли всякий моральный облик. Увы, это так. Единственное их стремление — пользоваться всеми благами жизни. Они ничего не дают, они берут. Надеются на то, что издержки покроют другие.
— Зачем вы мне это говорите сейчас?
На лице Рыдзевского появилась усталость. Он закрыл глаза.
— Я не убеждаю Зосю, что он виноват. И не желаю ее убеждать. Если бы удалось каким-то чудом доказать преступление Окольского, она прокляла бы меня.
— А если он все же убивал? — возразил Кортель.
Рыдзевский долго что-то соображал.
— А разве сам факт, что он скрывается, не является достаточным доказательством?
— Нет.
— Вот и она так полагает.
— Вы знаете, что Зельская помогает Окольскому?
Рыдзевский потянулся к пустой чашке, поднес ее к губам.
— Пан инспектор, если бы даже я знал, если бы даже ваши подозрения были справедливыми, я все равно молчал бы. Что касается моей ответственности, то я вполне отдаю себе в этом отчет. Вы понимаете? Ведь в противном случае я утратил бы Зосю безвозвратно, если бы я это… Впрочем… Ваша профессия — ловить преступника. А если между нами, не считаете ли вы, что бывают ситуации, когда человек должен поступать вопреки закону? Нет иного выхода.
— Выход всегда есть.
— Легко сказать. Великое слово — всегда. Никто из нас до конца не знает наверняка, на что он способен или мог бы быть способным в определенных ситуациях. Конечно, общество создает механизм безопасности, и деятельность таких механизмов должна быть по своей природе…
— Вы хотели сказать, бездушной?
— Нет, скорее безжалостной.
— Это тоже не то слово. Мы ничего не делаем вне общества, а вместе с ним…
— Да, да, конечно… Вы ведь не только ищете Окольского, но еще и… убийцу с Каневской. Вы никак не хотите поверить…
— Я просто веду расследование, — сказал Кортель. — И меня интересуют все факты, связанные с ограблением. Например, дело о мнимой или на самом деле имевшей место краже записок покойного инженера Бильского.