— Почему?
— Что вы боитесь. Не собираетесь ли вы меня подозревать?
— Нет, — признался Кортель.
— Это уже вопреки правилам. Вы должны подозревать всех и во всем, относиться ко всем с одинаковым холодным равнодушием. Так работают…
— …детективы в романах.
— Именно. А не кажется ли вам, что иногда случаются такие загадки, которые лучше и приличнее было бы не разрешать?
— Нет, — парировал Кортель, меняя тон. — Но думаю, что эта загадка должна быть разгадана.
— Да, — сказал Рыдзевский, — я тоже так считаю. Я хотел, чтобы вы знали: все, что я делаю в последнее время, я делаю с мыслью о Зосе.
— Понимаю. — Однако Кортель не понял, почему Рыдзевский добавил «в последнее время».
Кабинет Ладыня, когда они вошли туда втроем — он, Окольский и милиционер, охраняющий Болека, — выглядел точно так же, как и тогда, 27 мая. Задернутые портьеры на балконных дверях, придвинутые к ним два стула, почти пустой стол… Окольский, очень бледный, встал на пороге. Он снял очки и протер их платочком.
— Действуйте сейчас так, как тогда, — сказал Кортель. — Дверь была приоткрыта, правда?
Окольский кивнул.
— Стол был освещен. — Инспектор зажег лампу. — Входите…
— Я вхожу, — повторил Окольский.
— А что дальше? Вы стоите на пороге или идете к столу?
— Иду к столу. — Он шел твердым, медленным шагом, как бы боясь упасть.
— Где остановились?
— Здесь. — Болек стал возле кресла, лицом в сторону портьер.
— Хорошо. Где лежал перевернутый стул?
— Почти посередине. Нет, ближе к столу… Да.
Кортель перевернул стул.
— Теперь девушка… Покажите это место.
Он показал почти точно. Но только «почти». На самом деле она лежала ближе к столу.
— Вы уверены?
— Кажется, так.
— А где лежала статуэтка Будды?
— Никакой статуэтки я не видел, — сказал Окольский. По его лицу стекали крупные капли пота.
— Хорошо. А теперь взгляните на стол.
— Я смотрю. — И через минуту: — Была вазочка для карандашей, пепельница. Газет не было.
— Так. Теперь вернитесь к двери. Хорошо. Когда стояли здесь, вы видели стол. Что еще?
— Ничего еще, остальная часть комнаты была не освещена… Если только полочка над столом…
— Вы смотрели на нее?
— Да. — Он взглянул на полочку.
— Теперь подойдите к ней.
Полочка была в стене. На ней лежали книжки и специальные журналы. Окольский двигался как манекен.
— Книги были?
— Были.
— Что еще?
— Портфель, — сказал равнодушно Окольский. — Большой желтый портфель. Больше ничего.
Наступила тишина. Кортель сел на стул, закурил. Большой желтый портфель!
— Увести подозреваемого, — бросил он милиционеру.
Инспектору необходимо было побыть одному. Все, он, Станислав Кортель, был прав! Убийца оставил в кабинете что-то, за чем должен был возвратиться… И опасался, что Окольский запомнит. А он и впрямь запомнил, хотя даже не предполагал, будет ли это иметь значение. Портфель лежал на полке над столом. Портфель инженера Ладыня.