Уроки тенниса у Кирстен, экзамены у Оуэна.
«Это ошибка — иметь детей, — медленно, неуверенно выводит на бумаге Мори, — ошибка — давать миру жизнь. Когда ты не способен принять на себя всю ответственность».
Как резко втянула в себя воздух Кирстен, до чего же она удивилась. «Давай станем вместе на колени, давай помолимся вместе, — должно быть, Мори перебрал больше обычного или был в большом отчаянии, — ну всего несколько минут — вместе». Потом он с превеликим смущением вспомнил этот эпизод и позвонил дочери, чтобы извиниться, но ее не было дома, и Изабеллы тоже не было дома, так что он ничего не мог передать Кирстен.
А Оуэн… Он даже думать не хочет об Оуэне.
(Оуэн, хвастающий, что его пригласили на уик-энд в богатый дом X. Оуэн, хвастающий, что он «действительно произвел впечатление» на одного из своих преподавателей. Его отметки, клуб, где он обедает, его планы поступить на юридический факультет, его планы на будущее — стать вашингтонским юристом, который всех будет знать и будет вращаться в самых разных кругах… Даже теннисные туфли он выбирает себе с поистине фанатичной тщательностью, так как они должны быть нужной марки.)
«Это ошибка — верить в силу «личного» примера отца, — пишет Мори. — Считать, что любовь должна породить ответную любовь».
Где у него ключи от машины? — внезапно вспоминает он. Сумеет ли он найти ключи от своей машины.
«Я, Морис Хэллек, будучи в здравом уме и…»
Хотя поселился он здесь временно, пришлось, однако, подписывать договор на год. Подписывая его, он почувствовал, как по щеке скатилась до нелепости крупная слеза. «Как тебе вообще могло прийти в голову, что я тебя так люблю?» — спокойно спросила его Изабелла. И вот теперь у него прелестная однокомнатная квартира на пятом этаже Потомак-Тауэра, и окна ее выходят на юг, на Капитолий. А ближе, в соседней башне, расположена гостиница «Холидей инн».
Он помедлил, прежде чем подписать договор, но все же подписал.
— Телефон, — сказал Чарльз. — Да?
— Телефон в твоей квартире: я бы вел себя осторожнее, будь я на твоем месте.
— Ничего не понимаю, — сказал Мори.
Чарльз вроде бы не смотрел на него, но Мори почувствовал на себе взгляд, исполненный жалости и нетерпения. Задница, мог бы пробормотать Чарльз. Вслух же он сказал:
— Нет, я думаю, понимаешь.
Однако телефон звонит редко. Кирстен звонила раза три или четыре, но уже некоторое время тому назад; Оуэн слишком занят; Ник Мартене, естественно, не звонит. А Изабелла — ну, она, естественно, тоже не звонит.
«Жизнь коротка, — припоминает Мори, — а часы тянутся долго».