Мори отрепетировал свою спокойную речь, те несколько вопросов, которые собирался задать. Но внезапно он понимает, что это ничего не даст. Доказательства тайного сговора, не туда подшитые или отсутствующие бумаги, растерянность молодых помощников, внезапная отчужденность Ника… слухи, которые дошли до Мори… утечка информации о том, как Комиссия готовит дело для передачи в федеральный суд… («Я считаю, ты должен знать, Мори, — сказал ему один приятель, — что Ник вот уже некоторое время распространяет разные намеки про тебя — всегда с озабоченным лицом, он-де не критикует и это не одна из его шуточек, он делает вид — а может, оно и действительно так, — что искренне озабочен: он говорит, что ты просто одержим идеей засудить «ГБТ», что это превратилось для тебя чуть ли не в вендетту, стало мономанией — это, видимо, связано с тем, что ты чувствуешь себя виноватым… связано с твоими семейными делами. Извини, если я расстроил тебя, но я считаю, что ты должен знать. И он болтает о том, как ты еще в школе бывал одержим разными идеями, как у тебя был «настораживающий бойскаутский пыл», близкий к фанатизму, другие мальчики забавлялись, глядя на тебя, но в то же время ты их будоражил, — словом, вот такие вещи; в известной мере Ник всегда этим отличался, но до сих пор он никогда не избирал своей мишенью тебя…»)
Ник бормочет что-то насчет того, что все это вранье. Куча вранья.
Мори пригибается к столу.
— Глаза у меня, — говорит Ник, осторожно потирая глаза, — стали такие чувствительные… И появились головные боли…
Мори в упор смотрит на него. Мори тонет, у него перехватывает дыхание, у него самого перед глазами начинают пульсировать белые пятна. Однако ничего не происходит. Он молчит, а Ник продолжает говорить — медленно, лениво, словно между ними ничего не произошло, словно дружбе их не пришел конец.
— …эта печальная ситуация с Джун тянется и тянется… а теперь, похоже, и Одри туда же: хочет уйти из Эксетера в конце семестра и перевестись в бостонскую школу… я сказал ей, что это самоубийство… самоубийство в академическом плане… я сказал ей, чтобы она не позволяла матери отравлять ей жизнь… отравлять наши отношения… Уйти из Эксетера — надо же придумать такое!..
Мори смотрит, моргает, сидит и молчит. Грудь слегка сдавило, но терпимо — он в состоянии дышать.
И ничего не происходит.
Ник трет глаза уже менее осторожно, с нетерпеливым видом, вздыхает, бормочет что-то насчет старости — это что же, просто наступает старость?.. Нужны очки? Но зрение у него в общем-то по-прежнему хорошее, он отлично видит, никаких ухудшений он вроде бы не замечает — разве что вот эта повышенная чувствительность к свету.