— В общих чертах, пожалуй, один абзац путаных впечатлений.
— Так ты хочешь это вычеркнуть?
— Пожалуй, да. Да. А у тебя голова пылает. Я буквально чувствую, какой, должно быть, вкус у тебя во рту.
— Какой же?..
— Сухо. Все пересохло. Даже спеклось.
— Да. Спеклось. А у тебя?
— Должен признаться, мне трудно глотать.
— И значит, все это говорит против…
— Подготовленной тобой комедии? Да. Скорее всего.
— А по-моему, нет.
— Не знаю. Но я все равно говорю «нет».
— Нет — и все?
— Нет.
— Потому что у меня высокая температура? А у тебя нет?
— Я не говорил, что у меня нет температуры, я, по — моему, сказал как раз наоборот, но не будем об этом. Нет.
— Так просто и ясно? Нет?
— Нет.
Кирстен разгибает его пальцы, сбрасывает с плеч его руки — не сильно, беззлобно, но с какой-то странной замедленной сосредоточенностью. Лицо у нее белое, насупленное, глаза мокрые — возможно, от ветра. А ветер в конце зимы то и дело налетает с большой реки.
— Нет — в смысле?..
— Нет в смысле нет.
Она отталкивает его руки и уходит, кинув через плечо:
— Что ж, в таком случае до свидания, я еще не собираюсь возвращаться, все будет в порядке, я просто хочу немножко пройтись. Я ведь каждый день здесь гуляю.
Оуэн идет следом.
Кирстен с раздражением оглядывается на него через плечо.
— Здесь небезопасно, — говорит Оуэн.
— А, плевать. Отчаливай.
— Едва ли я могу тебя оставить. Я имею в виду — в таком состоянии.
— Ничего, сможешь. И оставишь.
— Не знаю.
— Оставишь.
— По-моему, еще не все решено.
— Решено. И подписано. Отчаливай.
— Нет. Я не уверен.
— У тебя туфли промокнут.
— Уже промокли.
— Ради всего святого, ты же сказал «нет», мы оба согласились, что нет, мы оба согласились, что ты — задница, врун и трус и… так, да?., оба согласились. Раз нет, так нет.
И потом — она ведь ждет! — Кто ждет? — спрашивает Оуэн.
— Пошел ты к черту. Отправляйся к ней.
— Еще не все решено.
— Решено. Ты же сказал мне «нет».
— Я сказал тебе — я не знаю.
— Все, решено. Поезжай отчитываться.
— Нет.
— Я и сама справлюсь. Я знаю, что надо делать.
— Нет. Ты не сможешь.
— Я сделаю.
— Не одна.
— Одна.
— Нет, не одна. Ты не сможешь.
— Посмотрим.
— Ты не сможешь.
— Отчитайся — расскажи ей все.
— Нет.
— Про орудия, про стратегию…
— Не сможешь ты сделать это одна.
— Сделаю.
— Мы должны…
— «Мы»?..
— Мы не можем…
— «Мы»?..
Прошло много времени, а Оуэн все стоит — озадаченный, ошарашенный, потрясенный, оцепенелый, и, когда Кирстен тихо произносит:
— Все в порядке, можешь меня оставить, а то ты поздно приедешь — она ведь ждет тебя! — он спрашивает, словно сбитый с толку ребенок, слишком простодушный, в известном смысле слишком чистый, чтобы постичь весь ужас происходящего: