Тогда я еще не решил, с какого города начать. Произвел замеры на восточном берегу материка. Команда корабля тем временем тщательно исследовала местность. Мы не хотели никого пугать. Если нас увидят, то обязательно решат, что какие-то инопланетяне захватили аборигена. Сложно было оценить характер изменений и их масштаб. Я решил начать с города Квадрата, над которым мы пролетели. Он остался в неделе ходьбы — как раз достаточно для того, чтобы привыкнуть к Роанде. Я уже отпустил было корабль, когда понял, что воздух планеты изменился. Причем внезапно. Снова вычисления. Квадрат не подошел. Я отдал новые распоряжения, мы опять поднялись, направились на юг через Большие горы, где, как я знал, находился передатчик Шаммат. Я его уже почувствовал. Меня высадили к востоку от области больших внутренних озер. Я снова провел замеры, и снова та же картина: только я решился в пользу города Овала к северу от самого северного озера, как атмосфера опять изменилась. Но я уже отослал корабль. До города Круга, в который мне предстояло прибыть, не одна неделя ходьбы. Слишком долго.
Город Круг находился на высоком плато к югу от больших внутренних озер. Он не входил в число административных или силовых центров, но таких центров и не было на Роанде. С другой стороны, помимо выгодных вибрационных характеристик этот город отличался и выгодным географическим расположением, ибо находился в центре. Отсюда проще распространять информацию. Кроме того, высота его и резкость атмосферы дольше сохранят город от того, что ему предстоит — во всяком случае, я на это надеялся. И еще я надеялся, что не приключится новый сдвиг, который сделает город Круг для меня неподходящим.
Следовало решить проблему времени. Я приблизился к лошадям, пасущимся на горном склоне, остановился и молча воззрился на них, призывая на помощь. Сначала они не решались, но потом одна подошла ко мне и позволила влезть на спину. Я направил ее на юг. Табун последовал за нами. Мы покрыли значительное расстояние, и я стал беспокоиться о состоянии жеребят, которые не отставали и, казалось, даже получали удовольствие от долгой прогулки: ржали, пускались наперегонки. Наконец мы доскакали до еще одного стада лошадей, я спешился. Мой скакун подошел к самому мощному коню нового табуна, объяснил ему ситуацию — и снова меня везут к югу. Так повторилось еще и еще, с передышками, когда я спал, прижавшись к лошадиному боку. Странствие это продлилось неделю. Подошла пора использовать собственные ноги. Я поблагодарил лошадок, они ткнулись в меня своими мягкими губами, заржали и загрохотали обратно к пастбищам.