— Бен, — сказал я, обращаясь через него ко всем. — Ты должен попытаться снова. Другого пути нет.
Но он исходил слезами, мольбами, приводил доводы, убеждал — я попал в эпицентр ливня слез и урагана вздохов.
Он не сдавался, и я не мог его в этом винить. Снова и снова маячил Бен в ожидании у «ворот» Шикасты, и когда подходила его очередь, он уверял себя, что уж в этот-то раз…
Но, лишь покинув Шикасту после месяцев, лет или целой жизни ожидания, лишь пройдя через Восточные ворота, он вспоминает, зачем пришел. Он собирался спасти себя при помощи ужасов и опасностей Шикасты, кристаллизоваться в стойкую субстанцию, которой ничто не страшно, но, опомнившись, осознал, что снова растратил жизнь на пустяки, провел ее в слабости, в бессилии и забвении. Снова и снова, так что не мог теперь оглядеться без ужаса, не мог заставить себя пристроиться к толпам душ, ожидающих у входов Шикасты шанса на возрождение. Нет, он уже оставил надежду. Как и все здесь, Бен обречен ждать, пока «они» заберут его отсюда. Обречен ждать меня. И потому он меня не хотел отпускать.
Я сказал то, что говорил ему ранее, что говорил всем им ранее:
— Все вы должны перейти долину и терпеливо дожидаться своей очереди. Теперь уже так долго ждать не придется, ибо Шикаста наводнена душами, они рождаются во все большем количестве. Идите, ждите и не теряйте надежды.
Шум вокруг меня поднялся неимоверный.
— Говорят, сейчас все гораздо хуже! — кричал Бен. — Все хуже и все труднее! Если у меня не получилось тогда, как я осилю теперь? Да не могу я…
— Ты должен, — сказал я и принялся прокладывать себе дорогу сквозь толпу.
Бен разразился раскатами хриплого хохота.
— Шагаешь гордо и уверенно! Всегда прав, приходишь и уходишь, когда захочешь, а нам-то каково? — Он вперил в меня обвиняющий взор.
Я прошел сквозь них и, отойдя подальше, обернулся. Толпа вопила, придавленная горем. Бен сделал шаг, отделился от общей массы. Еще шаг. Я указал ему на долину. Он собирался попытаться. Он шагал в мучительную даль долины.
Уходя, я вновь услышал их пение.
Глаз Господа Следит за мной.
Освободит меня,
Уплатит выкуп мой.
Здесь я стою
И не могу иначе.
Спаси, Господь,
И моему ты внемли плачу.
И далее в том же духе.
Уже истощенный печалью, самой бесполезной из эмоций, я продвигался по покрытой толстым слоем пыли равнине. Пересекая пересохшие каналы, используя в качестве дороги высохшие русла рек, я вспоминал былые травы, зеленые кусты, ручьи и реки. Кузнечики и цикады, переливы горячего света на голом камне — скоро завершится превращение этой местности в пустыню. Мысли мои обратились к тому, что встретится мне на Шикаете.