Девочка прильнула к отцу и закричала:
— Папочка, забери меня отсюда!
На них стали оборачиваться. Старатели усмехались, глядя на испуганную малышку, будто сами они, взрослые, рассудительные мужчины, только что не глазели на трюки доктора Деверу, как малые дети.
— Не бойся, девочка. Это всего лишь представление, — прошамкал морщинистый, седой старик и похлопал Джинни по коленке. Девочка вздрогнула, будто ее обожгло.
— Папочка! Ну пожалуйста!
Она вырвалась и юркнула в толпу.
— Джинни! — крикнул Питер и стал протискиваться между зрителями, бормоча: — Простите. Извините, пожалуйста. Джинни!
И куда она только успела подеваться? Никто ее не видел. Питер весь лагерь обыскал. Представление шло своим чередом, новые покупатели выстраивались в очередь за эликсиром. Несчастный отец запаниковал.
— Вам помочь? — наконец спросил доктор.
Он продал последнюю бутылочку средства. Ассистентки ушли в фургон, а силач в леопардовой шкуре сидел на козлах, уплетая за обе щеки жаркое.
— Я везде смотрел, — признался Питер, вытирая пот со лба.
Он встретился взглядом с доктором и замер, приоткрыв рот.
Голова закружилась. Да что там голова. Ему стало так плохо, будто он заболел. Глаза Деверу… Они были совсем черные. Если смотреть в них долго, тогда… тогда…
Питер встряхнулся, приподнял шляпу и быстро сказал:
— Благодарю вас, сэр, я сам разберусь.
Доктор величественно кивнул.
— Как хотите, мистер…
И до самой смерти Питер не мог понять, почему ответил:
— Кавендиш. Мартин Кавендиш.
— Кавендиш, — медленно повторил Деверу. — Приятно познакомиться.
Он еще раз приподнял цилиндр.
— Если вам понадобится помощь, смело обращайтесь ко мне. Мы с труппой остановимся неподалеку от лагеря.
— Спасибо за предложение, сэр.
Питер кивнул и отошел. Он нутром чувствовал подвох. Неизвестно почему, но на Деверу он взглянуть не мог без содрогания. Лучше было убраться отсюда побыстрее.
Джинни. Она прячется в фургоне. Внезапно он почувствовал это с такой же уверенностью, с какой понял, что девочка не зря испугалась доктора. Что-то здесь было не чисто. Им грозила беда.
Не оборачиваясь, Питер зашагал к своей повозке. Вскочил на сиденье, схватил вожжи. Вот хорошо, что лошадей не распряг!
— Джинни? Ты тут? — позвал он через плечо.
— Тссс, — шепнула девочка. — Он услышит!
— Все будет хорошо. Поехали.
Он стегнул лошадей. Деверу как раз садился в свою повозку. Приподняв шляпу, он поглядел вслед фургону. В темноте лица было не разглядеть, но Питеру представилось, что в глазах доктора горит неутолимая злоба. Катерса неизвестно почему бросило в дрожь, но он, как ни в чем не бывало, дернул вожжами и крикнул: