Любовь к Вам — не сон…
Хоть я не из важных персон,
Я Ваш целиком, без прикрас,
Живу в ожидании Вас.
— Какая красивая песенка! Неужели ее сочинила эта милая девушка? — Суровая миссис Даймонд была уже почти влюблена в гостью.
С моря подул сильный ветер. Фредерик обнял Кэтрин за плечи и медленно, с чувством поцеловал ее.
— Это еще зачем здесь-то?
— Для миссис Даймонд, — ответил он смеясь, — она подглядывает за нами из окна.
— Фред, ты ужасный человек. — Его губы снова прильнули к ней. Она отказалась ответить ему тем же. Присвистнув от удивления, он поцеловал ее еще более страстно, загородив собой от взглядов миссис Даймонд. Кэтрин стало даже жарко, несмотря на холодный морской бриз.
— А это, — продолжал он, осыпая ее поцелуями, — это для меня.
— У нее есть какие-нибудь друзья? — спросила Кэтрин.
— Да, конечно. И, полагаю, мы дали достаточно пищи для пересудов на ближайшее время.
— Так вот для чего ты целовал меня! Чтобы потрясти нравственные основы местных жителей?
— И по другим причинам тоже.
Они долго стояли потом в полном молчании, глядя на морские волны. Кэтрин нравился суровый вид скал с отвесными стенами, подножие которых утопало в воде, шум моря и пронзительные крики чаек.
Партитура была почти готова, кроме нескольких концовок и отдельных кусков. Копии законченных номеров они отправили в Лондон. Кэтрин понимала, что работа быстро продвигается к концу. Но у нее были свои причины медлить с ее завершением. Несмотря ни на что, она не совсем доверяла Фредерику, не понимала, что именно он от нее хочет, поэтому уклонялась от откровенного разговора. Сейчас в их отношениях установилось какое-то равновесие. Пока они в Сандерленде, их личную жизнь можно было не усложнять проблемами, которые неизбежно появятся, когда они окунутся в повседневную жизнь, вернувшись в Лондон. Обязательства, связанные с ее профессией, поглощающей много времени, делали трудным устройство любого рода нормальной жизни, особенно личной. Любая подробность их отношений не ускользнет от внимания прессы, появятся фотографии и публикации, правдивые и вымышленные, самого худшего толка. Все это можно выдержать, только работая до изнеможения и решившись пренебречь сплетнями, если любовь достаточно сильна. Она не сомневалась, что их любовь крепка, но способна ли она избавиться от навязчивой мысли, что он снова может оставить ее? Память о причиненной боли удерживала ее от того, чтобы окончательно довериться Фредерику.
Чувство ответственности за мать создавало еще один барьер. Она стыдилась собственной матери и не решалась сообщить Фреду о ее нынешнем состоянии. А этого в их совместной жизни не избежать. В прошедшие годы она решительно ограждала свою личную жизнь от посторонних вторжений, обещая себе никогда не зависеть ни от кого, даже от любимого человека.