Понаблюдав, как летит выброшенное грязное тряпьё с высоты уступа на землю, Ксандр продолжил хлопотать «по хозяйству». Соорудив небольшой очаг из камней вокруг костра, поставил на огонь котелок со снегом.
Под постоянные агуканья и люлюканье из спального мешка достал небольшой кусок оленины и не очень мелкими кусочками нарезал, бросив в закипевший котёл. Почуяв запах еды, малышка показала свою пухлую мордашку из-под толстого меха.
-Лю? – спросила она.
-Скоро будем кушать, – улыбаясь, ответил Саша. Всё-таки хорошо, что он нашел её – не было так одиноко теперь.
-Тебя как звать то? – спросил он, пробуя на твердость варёное мясо.
-Лю, – ответила из мешка, продолжившая играть кроха.
-Ясно, будем звать тебя Юлей. Тебе как? Нравится?
-Лю.
-Вот и ладно. Теперь давай покушаем.
Саня достал помытой вилкой перочинного ножа небольшой кусочек разварившейся оленины, и, подождав, когда остынет, вложил тёплый кусочек в маленькую ладошку.
-На, пососи, это вкусно. Так, я читал, все северные народы, детей твоего возраста кормили.
То ли Юлю так уже кормили, то ли это действительно было вкусно, в общем она с удовольствием стала слюнявить свой ужин. Саша постоянно следил, чтобы она не подавилась, но, слава Богу, обошлось, и через некоторое время со словами «лю-лю» Юля попросила добавки. Накормив варёным мясом, и напоив постным бульоном из ложечки перочинного ножа, Ксандр уложил ребёнка спать рядом с собой. Из остатков шкуры он нарезал несколько подгузников и одним из них обмотал попку уже сопящей вовсю Юли.
Помыв котелок и растопив в нём ещё чистого снега, он оставил гореть костёр на всю ночь. Вдруг придется менять и подмывать этой ночью.
Заснуть долго не получалось. Сколько всего свалилось за день! Он вышел к человеческому жилью, нашел Юлю, которая сейчас мерно посапывала у него под боком. Разглядывая её в свете огня, Саша не нашел никаких различий с земными детьми: те же светлые волосики, те же глаза, нос и уши…
Интересно, её мать выжила после нападения? Ведь, спрятав своё дитя от нападавших «босоногих», она, в принципе, ненадолго продлевала жизнь своей дочери. На чью помощь рассчитывала мать, оставляющая своего ребёнка посреди пустого мёртвого селища? Так она только отсрочила ненадолго её гибель. А может, всему виной надежда и осознание того, что её малышка ещё жива? Может, именно в такое провидение верила отчаявшаяся мать? Ведь вышел же сюда Саша, увидевший слабый дымок. Да, странное и необъяснимое это явление – материнское сердце. Его мать тоже оставила пятимесячным свертком: пусть на руки придворному магу, пусть их охраняли трое лучших воинов, но всё же… Альдор уходил в неизвестность, пугающую и смертельно опасную. Но уходил… Уходил подальше от неминуемой гибели, от лап рвущихся тварей, унося крохотную надежду, что все-таки её дитя выживет. Умирать легче с мыслью, что твой ребёнок ещё жив. Когда-то Саша слышал выражение, что самое великое несчастье для родителей – это пережить своих детей.