-Отец пил, да и мать тоже… Ты не думай я их люблю, даже очень, просто бывали дни, когда не хотелось находиться дома… Совсем не хотелось… И я убегала на реку, если ЭТО происходило летом, то ночевала в наших шалашах, а зимой я бежала к соседям к тёте Нюре… Она хорошая. Очень. Она обещала удочерить меня, да только что-то не пришла до сих пор… Наверное забыла. Обещай мне, если ты её увидишь, то обязательно передашь ей, что я жду …Обещаешь?
Всё что смог сделать Саша, так это только кивнуть в ответ. Тем временем, не оборачиваясь и все, также смотря на огонь, Ира продолжала свой тихий рассказ.
-Но один раз я не сбежала и осталась дома… Лучше бы я этого не делала. Отец и мать снова пили. Не одни. Был ещё кто-то… Я уже не помню. Да и не разобрать было – вся комната в табачном дыму, помню только, что дышать тяжело. Я уже заснула, когда услышала мамин крик на улице… Они ругались с отцом. Сильно кричали… Когда я выскочила на крыльцо, то увидела маму… Она шла ко мне держась руками за живот, а сквозь пальцы текла тоненькими струйками кровь. Отца нигде не было. Ей было больно, но она старалась не показывать мне это. Она нежно уговорила меня идти в свою комнату, а сама легла спать… Я, потом долго ещё слушала её приглушенные стоны… Я почти всю ночь проплакала тогда, боясь подойти к маминой кровати…
Саша перестал дышать, боясь привлечь внимание его необычной гостьи. Она всё также сидела, поджав свои ноги к груди и смотря на огонь.
-Проснулась я поздно. Во дворе стояла машина скорой помощи. Люди в белых халатах выносили маму на носилках из дома. Вокруг собралось много народу. Они все о чем-то переговаривались, но я их не слышала, я смотрела на мамино лицо. Оно было белым-белым, как снег, губы и ногти на руках посинели… Я тогда очень испугалась… Сзади подошла тётя Нюра и обняла за плечи. Она всегда так делала… Она хорошая. Очень.
Весь день и ночь я была у неё, а потом она сказала, чтобы я пошла посмотреть как там отец… Он сидел за столом, трезвый, держа в руке какую-то бумажку… Он сначала не заметил меня, а когда увидел то подозвал, обнял крепко-крепко и поцеловал в лоб. Так мы и стояли обнявшись долго-долго… А потом он попросил прощения и сказал чтобы я пошла к тёте Нюре и сказала ей, что его больше нет…
Ира сидела не шевелясь. Люди обычно за такое долгое время делают какие-нибудь движения или жесты. Нормальный человек не может так долго находиться в одной позе. А Михайлова, казалось, шевелила только губами, да и то Саше приходилось постоянно вглядываться в её лицо, таким непостоянным, а порой незнакомым оно ему казалось.