Она крутила в руках пушистый цветок и то и дело нюхала его, смешно морща нос. Когда она так делала, сердце Олега уходило в пятки.
— Я и сам не подозревал, — усмехнулся он, стараясь обуздать чувства. Дружеской радости и приятия будет вполне достаточно. — До тех пор, пока ты не уехала во Францию. Мне тогда захотелось побольше узнать о той стране, в которой ты собиралась жить, ну а язык стал как бы неотъемлемой частью моего интереса. Я даже три месяца на курсы ходил — можешь себе представить? Это при нашей-то сумасшедшей занятости!
— Ты совершил настоящий подвиг, mon ami, — похвалила его Таня, а про себя подумала, что именно в этом весь Олег. Не в порывах, страстях и поцелуях, а в каких-то неожиданных, непредсказуемых поступках. Он думал о ее, Таниной, жизни в Париже и будто бы вместе с ней учил французский. Надо же!
В этот момент в фойе вылетела Настя Ивкина.
— Ребята, ну что же вы? — заверещала она, сделав круглые глаза. — Все там уже сидят и торт едят, чай стынет, а вас все нет. Таня, Пущин спич приготовил в твою честь, но сказал, что если ты сейчас же не явишься, он обидится и читать не будет.
Таня засмеялась, а Олег подхватил ее под руку и повел вслед за быстро семенящей впереди них Настей.
Застолье было организовано на высшем уровне. Торт оказался сказочным, чай — ароматным, речи — сердечными и веселыми. Сотрудники были благодарны Тане за то, что та дала им повод немного разрядиться, отдохнуть от напряженной работы, сбросить стресс. В общем, настроение у всех собравшихся было отличным.
Олег неторопливо ковырял ложкой кусок пирога и украдкой наблюдал за Таней. Она сидела по правую руку от него, но им до сих пор удалось переброситься всего парой фраз. Гостью постоянно дергали, отвлекали комплиментами, атаковали вопросами, фотографировали.
«Нужно немедленно взять себя в руки, — твердил про себя Олег, украдкой наблюдая за Таней. — Я дал себе слово, что перестану страдать и завяжу новые отношения. Я уже почти влюбился в Регину! Но все пойдет коту под хвост, если я снова поддамся своей одержимости».
За столом все только и твердили о том, как Таня изменилась, как похорошела. Олег ничего не говорил, но все замечал. Таня в самом деле изменилась. И дело было совсем не в тех мелких женских ухищрениях, которые приводили в восторг молодых девиц. Прежде всего Олегу бросились в глаза перемены в ее поведении. От прежней задорной, говорливой, динамичной Тани не осталось и следа. Даже тогда, когда она в радостном порыве повисла у него на шее, все у нее получилось как-то мягко и изящно, а не реактивно, как это было бы еще пару лет назад. Олег заметил все: и плавный поворот головы, и неторопливые, словно выверенные жесты, и спокойную улыбку.