— Тогда зачем тебе понадобилось вот это? — Из кармана ветровки он вытащил купленную ею вчера брошюру и потряс у нее перед носом. — Ну? — Его глаза метали самые настоящие молнии.
Она не ответила.
— Признайся, Линн. Ты беременна?
— Будь мне это известно, разве я стала бы покупать эту книжку? — Она пришла в ярость от его настырности. — Давай ты прекратишь меня об этом спрашивать, хорошо?
— Нет, не хорошо, — произнес он тихо. — Когда это случилось?
Линн встала и подошла к окну.
— Пошел вон, — проговорила она также тихо, даже не поворачивая головы.
— Нет, я никуда не пойду.
Линн чувствовала, что задыхается. Она смотрела на спокойный голубой океан и пыталась привести мысли в порядок. Но все мысли были исключительно о Брайане. Увы, ей никогда не забыть, как легко он отверг ее.
Брайан бросил брошюру на кровать за ее спиной.
— Зачем ты вообще согласилась на наш брак, если никогда не испытывала ко мне никаких чувств? — спросил он.
Этот вопрос задел ее хуже любой насмешки.
— Ты знаешь зачем. Чтобы получить принадлежащее мне по праву. Лодочную станцию моего отца!
— Так дело было всего лишь в деньгах?
— Нет! — Она повернулась к нему лицом. Отрицание сорвалось с ее губ прежде, чем Линн поняла, хочет ли произносить его.
— А что тогда?
— Это было… — она не могла подобрать убедительных слов, — это было… дело принципа. Станция должна была принадлежать мне.
В ответ Брайан рассмеялся.
— Кому, как ни тебе, рассуждать о принципах! Не ты ли преступила их все, когда предложила исключительно коммерческий брак, и потом, когда стала спать со мной?
— Не читай мне нотаций, Брайан! Именно ты хотел, чтобы брак стал настоящим. Ты сказал, что иначе это тебя не устраивает, и заставил подписать контракт.
— Да, но ты не выполнила условия договора.
— Ничего подобного. Я спала с тобой. — Голос ее дрожал, на щеках выступили алые пятна.
— Хочешь сказать, что покорялась моим требованиям?
— Ты сам знаешь, что это неправда.
— Да, секс был единственной сферой нашей жизни, где никогда не возникало разногласий.
От этих слов она чуть не задохнулась.
— Жаль, что у нас было только это, — продолжал Брайан уже мягче. — Но ничего страшного. Мне всегда нравились эти промежуточные эпизоды в наших отношениях.
— Не говори в таком тоне о том, что хоть как-то объединяло нас, — попросила она.
— Почему?
В ту секунду Линн ненавидела этого человека за его циничность по отношению к тому, что было для нее драгоценно, за то, что он так опошлял нечто высокое и настоящее.
— Так скажи мне, — проговорил Брайан, понимая, что на предыдущий вопрос ответа не получит. — Есть ли какие-нибудь шансы, что это мой ребенок?