— Кто он, Фанни? — спросила она красивого, но заласканного и избалованного ирландского сеттера, который, свесив лапы, лежал у нее на коленях. Фанни махнула хвостом и, моргнув рыжими ресницами, обожающе уставилась на Маргарет.
Маргарет погладила ее по спине и вздохнула.
— Я и сама не знаю, — призналась она собаке. — А хотела бы знать.
— Что знать? — из-за спины спросила мать, появившаяся на кухне.
— Кто такой этот Дональд. Он так погружен в свою роль мистера «живая легенда», что не может остановиться и побыть самим собой. Порой кажется, этот человек и сам забыл, кто он на самом деле. Я знаю причину его вечной занятости, он мне рассказывал. Но, возможно, тут есть и еще что-то, о чем ему не хочется говорить.
Агата Баркли присела на пол рядом с дочерью и с удовольствием почесала собаку за ухом.
— Жаль, что он не смог приехать. Отвлечься, расслабиться…
Маргарет лишь посмеялась.
— Никогда в жизни! Мы как-то пошли прогуляться по лесу, и, если бы я не заставила его переодеться, он так бы и отправился шлепать по грязи в костюме и роскошных туфлях!
Хмыкнув, Агата внимательно присмотрелась к Маргарет.
— Ты знаешь, Ник очень обеспокоен. Он решил, что тебе в новой обстановке угрожает куча бед. Конечно, я никогда не видела мистера Кимберли и верю твоему мнению, но порой думаю, не было ли у Ника в самом деле повода для тревоги.
Маргарет закатила глаза.
— Ради Бога! Он решил, что в Дональде слишком сильно чувствуется мужское начало.
— Так оно и есть?
У Маргарет порозовели щеки.
— Мама, он всего-навсего мужчина. Одинокий и несчастный.
Агата несколько секунд задумчиво смотрела на дочь.
— Хмм…
— О чем ты подумала?
— Может, Ник и прав. Может, ты в самом деле попала в беду, но не в ту, о которой предупреждал твой брат.
Встретив мягкий всепонимающий взгляд матери, Маргарет закусила губу.
— Думаю, ты права мама. Думаю, ты права…
Дорога была почти пуста. Миля за милей навстречу ему летели ровные полосы асфальта, и мистер Кимберли с печалью думал о том, во что его стараниями превратилась жизнь мальчиков. Неужели он теряет их? В суматохе жизни он, отец, мог и не заметить этого. И, как ни странно, понадобился совершенно чужой человек — Маргарет с ее широко открытыми глазами и добрым сердцем, — чтобы увидеть это.
Она прекрасно управлялась с ними, относясь к мальчишкам тепло, по-дружески и с пониманием, но в ней не было ни капли всепрощенчества. Занимаясь делами, он прислушивался к сыновьям, и из их повседневной болтовни было совершенно ясно, что они старались обвести ее вокруг пальца, но безуспешно.
Интересно, подумал Дональд, как им там, на ферме. Его неожиданно окатила волна одиночества. Из глубин сознания всплыли далекие воспоминания детства, когда он обитал у своего дяди в огромном старом доме приходского священника в Кембриджшире. И вместе со своими кузенами бегал на ферму, находившуюся в конце длинного запущенного сада. Над ней витали запахи коров, свиней и кур, тут можно было гладить старенького пони, а порой фермер разрешал им проехаться на тракторе. Летом они помогали убирать урожай. Впрочем, «убирать» — это было слишком сильно сказано, но они провели много счастливых часов, играя на лугах, залитых горячим летним солнцем.