После его ухода в комнате повисла ужасающая тишина. Лесли отнесла пустые кофейные чашки на кухню и попыталась вымыть их. Разбив оба блюдца, решила оставить это дело на потом, когда пальцы начнут слушаться ее. Она была почти благодарна, когда звон телефона остановил хаотическое вращение ее мыслей.
Она взяла трубку:
– Алло.
– Лесли, это Кэтрин Доултон.
Ей потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, кто это, и еще доля секунды, чтобы вспомнить, что уже довольно поздно для звонка младшей дочери Маркуса.
– Кэтрин? Как поживаешь? Что-нибудь случилось?
– Я звоню из больницы. – Кэтрин была жизнерадостной молодой женщиной, обычно говорившей бодро и весело. Сейчас ее голос казался тусклым и унылым, лишенным энергии и жизни.
– Что случилось? Ты пострадала? Ранена?
– Не я, папа. Ему стало плохо после обеда. Врачи сказали, что у него сердечный приступ. Сейчас они его обследуют.
– Боже мой! Я тебе очень сочувствую, Кэтрин. Сейчас приеду. В какой вы больнице?
– В университетской, но вам незачем приезжать, Лесли. Я звоню не поэтому.
– Нет, я приеду. Я хочу навестить Марка. К тому же тебе не следует ждать одной…
– Спасибо за предложение, но в клинике работает мой знакомый, и здесь со мной сестра и брат. Папа выкарабкается, но к нему не пускают посетителей. Мы стараемся успокоить его, но врачи говорят, что он тревожится по поводу назначенных на завтра встреч и поэтому никак не может расслабиться. Откровенно говоря, я звоню главным образом, чтобы передать от вас отцу, что вы обо всем позаботитесь и что все под контролем.
– Все и будет под контролем, – пообещала Лесли. – Я позвоню его секретарю…
– То-то и оно: Анна уехала в пятницу на празднование двадцатилетия окончания школы. Помните? Ее не будет в конторе всю неделю.
– Как я могла забыть! Она полгода мучила нас своей диетой, готовясь к этому событию. Но даже в отсутствие Анны Марку незачем волноваться. Я позвоню своей секретарше Бланш и попрошу ее прийти пораньше. Вдвоем мы разберемся во всем.
– Спасибо вам, Лесли. Папа наконец успокоится.
– Я рада быть полезной. – Лесли помолчала, соображая, как спросить о состоянии Марка, не расстраивая его дочь, и тщательно сформулировала свой вопрос: – А ты не знаешь, как долго придется Маркусу пробыть в больнице?
– Они не говорят. Похоже, у него уже второй приступ. О первом он никому не говорил. – Голос Кэтрин звучал еще более уныло, чем раньше, и Лесли поняла, что бедняжка едва сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Папа поправится, Кэтрин, – как можно убедительнее сказала она. – Господи, твой отец крепок, как кожа на солдатских ботинках, и небольшая сердечная боль не уложит его надолго. Ты и ахнуть не успеешь, как он станет орать на врачей и гонять сестер.