— Опаздываете, сударь! — строго произнес Христианов. — Я уж подумал, не придете!
— Ничего такого вы не думали! Вы знали, что я приду, и ждали свой куш! — с раздражением ответил князь, которого просто бесил наглый тон собеседника. — Показывайте бумаги!
— Только из моих рук, князь! Не соблаговолите сердиться, но я одной рукой придержу уголки страничек, покуда вы читать будете, а в другой, вот чего имеется. — И он аккуратно показал Верховскому спрятанный в кармане пальто пистолет.
Верховский посмотрел на собеседника с ненавистью, но условия принял. Он внимательно смотрел дневник доктора, все еще надеясь, что обнаружит признаки подделки. Но, увы. Бумаги производили впечатления подлинных. Ко всему прочему, еще ночью в памяти всплыли обрывочные картины смерти и погребения отца. Мать почему-то более всего беспокоилась об омовении усопшего. Теперь понятно, почему, ведь тело было так изуродовано, что не скроешь! Призвали монашек из Иоановского монастыря, и сама княгиня руководила печальной процедурой, никого из прислуги в комнату покойника не допустили. Вдова позже этих старух щедро одарила, в пользу монастыря, конечно. Проклятье! Все сходится, придется платить!
Передача бумаг и денег произошла молниеносно. Каждый схватил свою добычу, опасаясь подвоха.
— Ваше сиятельство! Не соблаговолите ли чуток обождать, я пересчитаю деньги! — с нарочитой почтительностью произнес вымогатель. — Кстати, никаких других письменных свидетельств или копий данного документа не существует, клянусь честью! Вы ведь это хотели уточнить, не так ли?
— Именно так, только честь ваша в этом деле не порука, ибо невозможно ручаться тем, чего нет!
— Напрасно, напрасно вы обижаете меня, сударь! Впрочем, мне не до сантиментов! Пора! Желаю вам всего наилучшего, бог даст, более не свидимся никогда!
С этими словами Христианов чинно поклонился и спокойно удалился, унося с собой деньги.
В этот же день Лидия Матвеевна не дождалась ненаглядного «Ростика», как она ласково называла про себя любовника. Вместо него пришло письмо, огорчившее ее до слез.
«Милая, бесценная, божественная! Пишу второпях, ибо произошли ужасные события, поставившие под удар наши чудные планы. Помните ли вы дорогая, я рассказывал вам о моем именьице, где мы мечтали свить наше гнездышко? Нынче получил срочную телеграмму, что вор-управляющий довел дело до полного разорения. Родовое гнездо, место упокоения любимой матушки пойдет с молотка! Не могу терять ни мгновения. Лечу на вокзал и в Россию, выручать отчий дом. Быть может, поспею! Не горюйте, обожаемая Лидия Матвеевна, не корите раба своего, что не забежал проститься. Свидимся в Петербурге. Буду поджидать вас там. Надеюсь, что к тому времени дело с разводом тронется с мертвой точки. Кстати, совершенно случайно встретил одного русского, хорошо знающего вашего супруга. Он-то и поведал мне о том, где, и главное с кем, проживает князь Евгений…»