, кой с которого сможаше»
>5 (разрядка моя. —
Ю. А.). Подобного рода преступления хорошо известны новгородской практике: «наход» или «наезд» — одна из центральных уголовных категорий Новгородской Судной грамоты
>6. Хотя жалобы новгородцев едва ли ограничивались только «наездом», именно это преступление в условиях правления боярской олигархии было наиболее опасным и наиболее труднонаказуемым. Реальную картину такого «находа» или «наезда» рисует Псковская III летопись. В сентябре 1475 г., как раз в канун «похода миром», несмотря на то что между Новгородом и Псковом после 1471 г. царил мир и, судя по летописям, не было никаких претензий, «скопившися новгородский боярскии ключники да вдарилися в ночь разбоем ратью со всею ратною приправою» на псковскую волость Гостятино. Произошло вооруженное столкновение. По словам летописца, псковичам на этот раз удалось отбиться: «Иних побили, иних, рукы поймав, повесили… а инии разбегли». Всего было повешено 65 человек («с пол сема десятка»)
>7. Разумеется, «наезды» далеко не всегда, вероятно даже в относительно редких случаях, кончались так трагически для «наездчиков»: об этом свидетельствует сама распространенность этой типичной для феодальной анархии формы организованного разбоя, осуществляемого представителями господствующего класса и их слугами.
23 ноября великий князь впервые въехал в Новгород. Новгородское духовенство во главе с архиепископом встречало его, «яко же повеле им сам князь великий, не превозносяся», т.е. с подчеркнутым изъявлением полной покорности. Ритуал встречи великого князя должен был подчеркивать его державные права на свою «отчину», факт вхождения Новгорода в Русское государство.
После торжественного молебствия в Софийском соборе у архиепископа состоялся пир с подношением богатых даров. На следующий день, 24 ноября, «также и в прочии дни» на Городище продолжался прием челобитчиков: являлись «посадники и тысяцкие, и бояре, и житьи люди, и изветники… челом ударити с поминкы и с вином, и всякие монастыри, и из всех властей новугородцких старосты и лутчие люди… и монастырские, и корела». По словам летописца, челобитчики приходили с двоякой целью: «иные о жалобах, а иные лице его видети». Жалобы на притеснения и неправосудие новгородских олигархов, просьбы о суде и управе сочетались с изъявлениями покорности и политической лояльности, с демонстрацией признания верховной власти великого князя над Новгородской землей. Но признание этой власти и апелляция к ней означали отрицание власти боярской олигархии, умаление ее авторитета и подрыв ее политических позиций. Становясь частью Русского государства, подчиняясь суду и управе его главы, Новгородская земля переставала быть феодальной республикой, теряла исконные, архаические черты своей обособленности. Над головами новгородских олигархов, цеплявшихся за остатки своей политической власти, собиралась гроза.