Принесенное Тэмом ведро по-прежнему стояло у камина, чудом не опрокинутое и не загаженное. Ранд наполнил мех, а оставшейся водой наспех ополоснул руки. Еще раз напоследок обвел все взглядом, припоминая, не забыл ли чего. Среди разгрома он заметил свой лук, переломанный надвое в самом толстом месте. С болью в душе он уронил обломки на пол. Хватит и того, что уже собрано, решил Ранд и сложил все снаружи, у двери.
Последнее, что он сделал, перед тем как покинуть дом, — отыскал среди беспорядка фонарь с заслонками. В нем еще оставалось немного масла. Засветив его от свечи, юноша задвинул заслонки — отчасти от ветра, но больше для того, чтобы не привлечь внимания, — и заторопился во двор, с фонарем в одной руке и мечом — в другой. Вряд ли он мог сказать заранее, что обнаружит в сарае. Загон для овец дал ему понять, что не стоит надеяться на многое. Но чтобы доставить Тэма в Эмондов Луг, ему нужна повозка, а для двуколки нужна Бела. Поэтому приходилось на что-то надеяться.
Двери сарая были распахнуты настежь, одна покачивалась на ветру и поскрипывала. На первый взгляд все внутри было как обычно. Потом взор Ранда упал на пустые стойла, их дверцы оказались сорваны с петель. Бела и корова исчезли. Торопливо Ранд прошел в глубину сарая. Двуколка лежала на боку, половина спиц в колесах оказалась выломана. От одной оглобли остался обрубок длиной всего в фут.
Отчаяние от безысходности положения, в которое он попал, переполнило Ранда. Он не был уверен, что сможет донести Тэма до деревни, даже если отец и выдержит такую дорогу. Боль могла убить Тэма скорее, чем жар. Так или иначе, но это единственная оставшаяся возможность. Все, что можно сделать, сделано. Ранд развернулся и шагнул было к выходу, когда взгляд его зацепился за отрубленную оглоблю, валяющуюся на засыпанном соломой полу. Неожиданно он улыбнулся.
Поспешно юноша поставил фонарь на пол, рядом положил меч и в следующее мгновение уже ухватился руками за двуколку и напряг все силы, чтобы перевернуть ее. С сухим треском посыпавшихся спиц повозка стала на колеса, а потом Ранд, подсунув плечо, опрокинул ее на другой борт. Целая оглобля теперь торчала прямо. Подхватив с земли меч. Ранд рубанул по хорошо высушенному ясеню. К его радостному удивлению, от его ударов во все стороны полетели щепки, и Ранд отрубил оглоблю быстрее, чем ему это удалось бы с помощью отточенного топора.
Когда оглобля упала на пол, Ранд с интересом посмотрел на лезвие меча. Даже отлично заточенный топор должен был затупиться о столь твердое, старое дерево, но клинок казался таким же блестящим и острым, как и раньше. Он дотронулся до лезвия большим пальцем и поспешил сунуть палец в рот. Лезвие до сих пор было острым как бритва.