Вернувшись домой, она долго сидела не зажигая света, думала о чем-то – а может, не думала ни о чем вовсе – и смотрела в серовато-лиловое окно, выходившее на унылый ряд мусорных баков.
Не было ни страха, ни отчаяния, не было панических мыслей об аборте – Кэти крестили в католической церкви, и, хотя ревностной прихожанкой ее назвать было нельзя, некоторые постулаты она впитала, так сказать, с самого детства…
Мысли ее были скорее прагматичными. Поскольку работала она опять официанткой, следовало заранее подготовить себе запасной аэродром. Пусть будет меньше денег – но зато ей не придется работать посменно и бегать с тяжелыми подносами по десять часов в день, питаясь наспех и всухомятку.
Еще, возможно, стоило бы подыскать себе новую квартирку – хотя к этой она давно привыкла, и даже хмурый пейзаж за окном ее нисколько не удручал. Но когда родится малыш…
Кэти внезапно рассмеялась, спугнув настороженную тишь квартиры. До нее только сейчас дошло, что она больше не одна, что пройдет чуть больше полугода – и в этих стенах зазвучит новый голосок, а потом и крепкие ножки затопают по ковру, и горшки с цветами придется установить понадежнее, а клетку с канарейкой подвесить повыше…
Кэти подтянула к себе старенький телефонный аппарат и набрала хорошо знакомый номер.
– Андреа?
– Привет, Кэт! Не поверишь, мы с мамой как раз говорили о тебе. Ты давно не была в Карлайле…
– Я беременна.
– Что?! О, Кэти, мне так жаль…
– Ты что, дура?! Я звоню поделиться радостью, а ты – «как жаль»!
– Откуда я знаю, может, ты сидишь там вся в шоке и смотришь на полоску с черточками! Слу-у-ушай… И какой срок?
– Два месяца. Почти.
В трубке повисла пауза. Затем Андреа тихо протянула:
– Поправь меня, если я ошиблась… так это тот парень, с которым ты познакомилась у нас в Италии?
– У меня, знаешь ли, не толпа любовников.
– Ох, мама моя дорогая… Кэт, и что ты собираешься делать?
– Как что? Рожать, разумеется. Это еще не скоро, а пока мне придется озаботиться поисками работы поспокойнее.
– Кэт, надеюсь, ты помнишь, что всегда можешь на меня рассчитывать?
– Спасибо, Андреа.
– Мы ждем тебя в гости.
– Хорошо. Вот разберусь с делами и приеду…
Разборки с делами заняли октябрь и ноябрь, в начале декабря пришлось обновить гардероб, а самое главное – она отвратительно себя чувствовала. Тошнило по утрам, голова болела, вечно хотелось спать… К тому же в отделе редких рукописей, куда Кэти устроилась не без протекции Андреа, было страшно пыльно, и она все время чихала – однажды от этого сильно заболел живот, и стало страшно…
Дождь повис над Лондоном, нормальный такой дождь начала декабря. Кэти все чаще брала отгулы и сидела дома, бездумно глядя в серое тяжелое небо и мечтая, чтобы оно раскрылось и просыпалось снегом, пушистым и легким.