– Мне нужна игла и шелковая нить, – распорядился он.
Стонущего купца подняли и перенесли на соломенный тюфяк. В ожидании требуемого, Завулон попытался отвлечься и стал разглядывать комнату.
– Ничего особенного. Глинобитные стены прикрыты рассохшимися деревянными панелями, узкое арочное окно забрано ставнями, дверь добротная и крепкая. Вероятней всего, убийца поджидал свою жертву за дверью, нанес удар в спину и выпрыгнул в окно, – размышлял он.
Сразу возле входа находился почерневший от копоти очаг, в котором еще тлели горячие угли. На полке над очагом стояла пустая глиняная ваза, затянутая густой паутиной, а у окна находился низкий стол. Закончив осмотр, Завулон устало глянул на топчан, на котором корчился и стонал Низами-Оглы. Раб-мальчишка принес иглу и нить. Завулон оторвал очередной кусок материи и, смочив в тазу, вновь промыл рану.
– Придется немного потерпеть, – устало произнес он, и принялся за работу.
Внезапно в голове пронеслась мысль:
– Ведь комнату снимал я? Никто не мог знать, что я отдам ее купцу. Выходит, что убийца поджидал меня? Рана пустячная, но с ней не отправишься в путь. Кому-то выгодно задержать меня в Шемахе, но кому? Векилю Абдурахману! – улыбнувшись, сам себе ответил на вопрос Завулон, наложил последний шов и сделал тугую повязку.
Дорога до Дербента заняла несколько дней. Весь путь до его крепостных стен Завулон проделал вместе с Низами-Оглы в его паланкине. Купец настолько привык к нему, что казалось, странный мудрец, рассуждающий на любые темы, сделался для него не заменим. В Дербенте караван ожидала длительная стоянка. Низами-Оглы хотел сбыть часть товара на местном рынке. Из-за раны, полученной Низами-Оглы в придорожном духмане, торговый караван тащился медленно, то и дело, останавливаясь и по этой причине крепостных стен города они достигли уже глубоко за полночь.
Стояла ясная лунная ночь. Город обрисовывался перед путешественниками на светлом фоне неба, и казалось, что с каждым шагом каравана он надвигался на них своими могучими каменными стенами, своими грозными и высокими башнями. Путь преградил извилистый ручеек. На поверхности воды отчетливо отражалась луна. Караван замедлил ход, усталые измученные изнурительной дорогой животные тянулись к воде. Свист кнутов, погонщики не дают пить и гонят караван дальше к крепостным стенам. Недовольный рев верблюдов, неблагозвучные крики ослов и ржание лошадей нарушают ночную тишину. Все движутся вперед, скоро предстоит долгожданный отдых.
По бокам дороги, чернеют виноградники. Постепенно равнина переходит в возвышенность. В двух, трех местах, в лунном свете резко выделяются крепостные стены и башни. Дорога, окаймленная колючим кустарником и деревьями, мало-помалу поднимается в гору. Там внизу раскинулось бескрайнее Абескунское море и там, где горы вплотную подходят к его берегам, нависают массивные городские укрепления, которые всецело захватывают внимание.