Неделю назад он показывал туннель коллегам из токийского метро и лично убедился, чего стоит хваленая «восточная бесстрастность». При виде экспресса они заорали от страха и бросились назад. Правда, японцы быстро оправились и стали в отместку жаловаться на дурной запах, на что Каз не без удовольствия заметил: «У нас тут, знаете ли, метро, а не ботанический сад!» Башня им тоже не понравилась: уж больно унылая, потрепанная, мрачная. Идиоты, подумал тогда Долович. Конечно, это всего лишь длинный узкий зал, лишенный каких-либо украшений — только несколько столов с телефонами. Но, как говорится, о вкусах не спорят. С точки зрения Каза, истинным украшением Башни было электронное табло со схемой путей и станций, занимавшее одну из стен. На нем цветными полосками и огоньками обозначались маршруты и положение всех поездов в сети.
Он поднялся по ступенькам в диспетчерскую, где проводил восемь часов в сутки. Все называли диспетчерскую попросту Башней — в память о тех старых наблюдательных башнях, что строились на узловых станциях железных дорог.
Войдя, Долович окинул взглядом происходящее. Диспетчеры, не отрывая глаз от табло, переговаривались с машинистами и коллегами из примыкающих зон. Он покосился на Дженкинс… Диспетчер-женщина? Да к тому же еще и чернокожая? Миссис Дженкинс работала в Башне уже месяц, но Каз никак не мог к ней привыкнуть. Интересно, что будет дальше — черные машинисты? Точнее, машинистки? Нет, у него не было никаких претензий к миссис Дженкинс: она чистоплотная, спокойная, профессиональная, никогда не повышает голос — но все же…
Из левого угла комнаты его окликнул Марино. Долович подошел и встал за спинкой его кресла. Бросив взгляд на табло, он сразу оценил ситуацию: какой-то поезд на южном направлении неподвижно стоял между «Двадцать восьмой» и «Двадцать третьей».
— Лежит, как мертвый, — сказал Марино.
— Вижу, — ответил Долович. — И давно?
— Уже две-три минуты.
— Давай сигнал Центру управления, пусть свяжутся с машинистом.
— Уже, — удрученно произнес Марино. — Они пытаются, но он не отвечает.
Долович мог бы с ходу назвать множество причин, по которым машинист не откликается на запрос. Например, его просто нет в кабине: вылез на пути, чтобы выключить случайно сработавший блокиратор, или пошел поправить заевшую дверь в одном из вагонов. Случись что-то более серьезное, — машинист обязательно сообщил бы об этом по радио линейному диспетчеру. Но при любых обстоятельствах доложить о причине остановки в Центр управления машинист был обязан.
Глядя на табло, Долович сказал: