— Я через две недели буду в Питере, и мы сможем продолжить сегодняшний вечер.
— Меня не будет через две недели. — Я еду на Маврикий с Кариной и ее мужем, учиться кататься на кайте, — выпалила я.
— Тогда я поеду с тобой, давно мечтал съездить на Маврикий, погреться на солнышке. Да и про кайт много слышал, тоже было бы интересно попробовать. Я посмотрела на Богдана, и все, что смогла выдавить, было:
— Каринка и Антон будут счастливы, если поедет еще кто-то. В это время подошло такси.
— Давай я тебя довезу, — открывая мне дверь и садясь со мной на заднее сиденье, сказал Богдан. «Твоя рука в моей тоскует и пульс пророчит все, что не минует» —- вспомнила я строчки из какого-то журнала, когда Богдан взял мою руку в свою.
1906
Сергей всю дорогу сжимал мою руку, словно боялся выпустить меня и потерять. Мы шли молча после представления, стараясь не расплескать бушующее пламя внутри нас. И только когда дошли до главного входа тетушкиного дома, это пламя вырвалось в обжигающем последнем поцелуе. И теряя в нем себя, и растворяясь в нем, я обретала себя новую, ту, которой не страшны любые изменения, любые пути. И время замедляло свой ход, и все казалось мелочным и неважным, а важным был только этот человек, в объятиях которого я сгорала и теряла голову. И в то же время в этих объятиях было чувство, что поиски наконец-то закончены и то, что происходит сейчас, и есть самое важное на земле, когда двое сливаются и становятся одним.
— Варя, — услышала я отрезвляющий голос тетушки, открывшей дверь, — Сергею пора идти, а тебе пора домой.
Софья Николаевна, доброй ночи, — пробормотал Серп и все еще держа меня в своих руках.
Мне пора, — повторила я тетушкины слова, скорее убеждая саму себя, а не его.
2006
— Мне пора, — скорее убеждая саму себя, а не Богдана, повторила я. Мы стояли около подъезда Карины и никак не могли расстаться и Богдан не хотел отпускать меня, сжимая в своих огромных ручищах и целуя. «Оказывается, это возможно — потерять голову от одного поцелуя», — думала я, тая от прикосновения его губ.
— Лариса, — услышала я голос Карины, возвращающей меня к реальности. Я почувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, которую мама застала с мальчиком, и страшно смутилась.
— Я видела, что подъехало такси, стала уже беспокоиться, что что-то случилось, и решила спуститься, — продолжала Карина.
— Все чудесно, — покраснела я.
— Теперь я это вижу, — и, повернувшись к Богдану — представилась: — Карина, а вы — Богдан?
— Да, — кивнул Богдан, — рад встрече, надеюсь, не последней.
— Нам пора, нас ждут великие дела! — окончательно придя к себя, попрощалась я, исчезая с Кариной в подъезде.