— И что же он написал? — поинтересовалась Карина.
— Ничего особенного. Как дела? Что нового? Написал, что понравился Питер.
— Лиха беда начало. А что ответила ты?
— Написала, что для меня Питер — строгий, но в то же порочный, а Киев — мощный и страстный!
— Это ты ему комплимент сделала?
— Да нет, я просто рассуждала о городах, а что ты думаешь, что он это так расценил?
— Думаю, да, — протянула Карина.
— Может, это и неплохо, мужчинами же надо восхищаться.
— Это уж точно! — подтвердила Карина. — Я вчера ночью не удержалась и залезла в телефон Антона и прочитала сообщении Даши, пока он спал. Вот у кого талант восхищаться моим мужем. Я всю ночь пропсиховала и как раз собиралась звонить тебе. Хорошо, что ты позвонила.
— Перестань мучить себя и растравливать, читая его сообщения. И что она написала?
— Что он и умен, как нобелевский лауреат, и сложен, как бог,
и сексуален, и щедр. И самое поразительное, что он, похоже, этому верит и купается в ее словах. Слушай, неужели она на самом деле так думает? — терзала меня Карина. — Он, с его лысиной и небольшим брюшком?
— Даже если не думает, то это великий женский талант — уметь восхищаться мужчиной, увидеть его достоинства и подчеркнуть их. Помнишь, я как-то говорила, что самая главная эмоциональная потребность мужчины — чувство собственной значимости, и прежде всего это выражается в восхищении мужчиной. Ты что, совсем не видишь, чем в нем восхищаться?
— Но я не вижу, особенно сейчас, никаких у него достоинств, — протянула Карина. — Сейчас меня раздражает в нем все: как он рассуждает, что он вечно опаздывает, что он разбрасывает по дому свои вещи и потом требует от меня, чтобы я их нашла и убрала.
— Ты знаешь, это одно из двух: или твоя любовь проходит, или что-то связанное с непринятием себя. Психологи говорят, что мы относимся к мужчине так же, как мы относимся к себе, и, как правило, нас раздражает именно то, что мы не позволяем делать себе.
— Очень интересная точка зрения, хотя, может, и так, — подумав, согласилась Карина. — А что, к его кобелизму это тоже относится? И ты хочешь сказать, что меня так убивает его измена, потому что где-то в глубине души я не позволяла себе изменять мужу все эти двадцать лет, храня верность, чтобы потом осознать, какая же я дура.
— Может, это и так. В одной книге было такое определение измены: познание самого себя в других. А в другой — что измена — это тайный сговор двоих. Я иногда думаю, может, измена — это поиск изменений, когда что-то смутное мучает тебя, когда какая-то часть души стремится познать себя, открыть себя через других, понять, какими мы еще можем быть. Иногда в отношениях мы костенеем в одной роли, идя по проторенным тропам, сохраняя одно выражение лица, говоря похожие слова, совершая ожидаемые поступки, и нам кажется, что только другой, другие отношения помогут вырваться нам из собственной обусловленности, понять что-то новое в себе, проявиться как-то по-другому, почувствовать что-то иное. И забывая, что мы отражаемся в других, как в зеркалах, мы все надеемся, что однажды в глазах другого отразится новая наша грань, неведомая нам самим, что в объятиях другого мы обретаем наконец-то покой, что страсть другого поможет нам ощутить нами страсть. И в этих тщетных попытках найти новых себя мы метим партнеров, примеряя новые маски, не в силах признаться самим себе, какие мы истинные. И в какой-то момент мы понимаем, все истории не о партнерах, а о нас, и только внутри себя мы сможем до конца постигнуть, какие мы.