После этого нечаянно сфотографированного памятью момента небо с землей поменялось местами.
И на мир обрушилась тьма...
При автокатастрофе, вопреки предположениям людей, никогда в нее не попадавших, никакая жизнь не проносится перед глазами. Не удается даже понять, что произошло. Ты не успеваешь осознать абсолютно ничего. Лишь последний «кадр» втравливается в сетчатку раскаленным клеймом. А потом — бам...
Уже темно.
Тысячи огоньков мерцали в гигантском городе из серых блоков, составленных в причудливый узор. Вспыхивали, гасли, подрагивали в сумрачном лабиринте. Огоньки двигались по каким-то своим делам, сталкивались, меняли оттенок, сливались в плотные световые пятнышки, разбегались. У каждого был свой путь. А вокруг зияла непроглядная тьма. От антрацитовой пустоты веяло холодом, смертью. И только муравейник с непокорными огоньками мерцал на фоне черного полотнища, словно затерянный в бесконечности остров...
Внезапно яркая вспышка пронзила все вокруг. Выбитое сознание рывком вернулось в изнывающее от ушибов и ссадин тело.
Рвотный позыв удалось побороть, но кадык бешено заходил туда-сюда, а под ложечкой мерзко засосало. Я сперва даже не разобрал, отчего же так погано, но через секунду пришло понимание произошедшего.
В глотку ворвался пахнущий тиной воздух, веки машинально раскрылись — как в последний миг перед аварией. От резанувшего по глазам света пришлось тут же зажмуриться, а воздух — выдохнуть. Респиратора на лице не было. Я живо захлопнул пасть, чтобы если и дышать отравой, то хотя бы с меньшим ущербом для здоровья: слизистая носа — какой-никакой естественный фильтр.
Стараясь не двигаться, хотя до ломоты в суставах хотелось размять затекшие конечности и повертеть головой, я приоткрыл веки и осторожно огляделся. Скосил глаза сначала влево, потом вправо и, наконец, вниз.
В моем нынешнем положении имелся единственный позитивный пункт: кажется, кости и органы все же остались целы и невредимы. Полдюжины поверхностных ран, стертые до крови колени под разорванными штанами, онемевшее плечо и тошнотворная головная боль — не в счет.
Относительная сохранность организма, несомненно, радовала.
Зато в остальном... врагу бы такой поганой участи не пожелал. Впрочем, это лишь фигура речи, нечего лукавить. Как раз — с удовольствием бы пожелал.
«Цыпочка» валялась кверху дном на вмятой крыше. Передние колеса развернулись под невообразимым углом, капот был похож на сдвинутую гармошку, стекла рассыпались крошевом по всей траектории нашего полета, искореженный задний бампер лежал метрах в пяти, у крыльца столовой. Нехило нас приложило! Ладно хоть бензин не рванул, а то бы гриль получился.