Деревья, кусты с ядовитой ягодой, ковер из серой хвои и песок — как бесконечный калейдоскоп, заевшая пластинка, пущенная по кругу карусель... Песок, песок, песок. Горячий, шершавый, забивающийся в сандалии и натирающий ступни и щиколотки до мозолей...
Не знаю, когда силы стали меня оставлять, через два ли часа, или через пять, — чувство времени пропало. Все тело болело, ноги уже не могли нести меня быстро, приходилось их волочить, загребая носками колкие иголки, ветошь и окаянный песок. Из пересохшего горла вместо крика о помощи вырывался слабый сип.
Когда я уже решил было остановиться, чтобы просто лечь и ждать, пока кто-нибудь найдет меня, между соснами мелькнул просвет. Шире и ярче встречавшихся раньше.
Река! Наверняка там река!
Окрыленный, я рванул к открытому пространству и, взлетев на пригорок, едва не сорвался с яра. Балансируя на краю невысокого, но коварного обрыва, я с отчаянием смотрел на пересохшее каменистое русло.
Да, река здесь была, но давным-давно погибла: жаркие сезоны без весенних половодий не оставили ей ни единого шанса.
Чувствуя, как страх в очередной раз начал стискивать грудь, а жажда — сушить горло, я осторожно слез вниз и поглядел по сторонам. Пустынно. Плоские голыши устилали бывшее дно наподобие блестящего ковра, сотканного из мириад бисерин.
Я поплелся направо, переставляя истерзанные ноги, как игрушечный робот, у которого заканчивается завод. Чтобы хоть чем-то себя занять, стал по одной отдирать с футболки колючки. Когда они кончились, сунул руки в карманы шорт. Сил на то, чтобы плакать и бояться, уже не осталось — накатило равнодушие с примесью злости.
— Ну и пусть, — ворчал я под нос, — и не надо, и не ищите меня, гады. Все вы гады. Умру, сами пожалеете.
От произносимых вслух слов почему-то делалось легче. Но вскоре в горле окончательно пересохло и так зверски захотелось пить, что я в отчаянии застонал и схватил крупный гладкий камень, чтобы со всей дури запустить им куда подальше...
Влажная прохлада ласково коснулась ладони, заставив остановиться и замереть. Я медленно перевернул камень — с обратной стороны он был мокрый. Взгляд упал на место, где лежал голыш, и радостный язычок затрепетал в груди. В яме, оставшейся от камня, постепенно собиралась вода. Пока ее еще было совсем чуть-чуть, на дне, но она тихонько сочилась откуда-то из-под земли, словно из банной губки.
Родник! Я знал: такие изредка встречаются не только возле больших рек, но и в лесу. Повезло? Как же мне повезло наткнуться на один из них...
Я упал на карачки и, не замечая боли в разбитой коленке, принялся раскидывать голыши в стороны, углубляя ямку. Через несколько минут от скапливающейся воды уже ломило пальцы. От песка и мелких камешков в источнике расплывалась сизая муть, но это уже было абсолютно не важно.