Кэллам откинулся на спинку кожаного кресла.
– Он позвонил мне, пока я был на острове Хеймен. По всей видимости, стоило мне взять первый выходной за четырнадцать лет, и компания тут же потеряла многомиллионную сделку.
Райс выругался:
– Правда? Только не говори, что ты воспринял папочкины вопли всерьез.
Отношения со Стар разбились навсегда. Кэллам не мог сосредоточиться на деле, корпорация перенесла серьезные потери за последний квартал, расплачиваясь за прогоревшее слияние.
Всерьез… Он стал настоящим ходячим несчастьем!
– Кэл? Что ты натворил?
Райс замолчал, ожидая ответа.
Хотя они никогда не были особенно близки, сейчас Кэллам ощутил непреодолимое желание поделиться с братом своими проблемами.
– Я облажался.
– С этой сделкой?
– И со всем остальным.
Райс присвистнул:
– Значит, ты развалил и роман с той сексуальной секретаршей?
– Это мягко сказано…
Как бы сильно Кэллам ни пытался сосредоточиться на деле, он не мог стереть из памяти образ Стар – со слезами на глазах, искривившимися губами и исказившимся от боли лицом. Он знал, что оттолкнул ее. Потому что потерпел поражение.
Это воспоминание вгрызалось в душу, отравляя ее и оставляя безудержную боль во внезапно опустевшем сердце. Кэллам не хотел говорить об этом, не хотел признавать, что с каждой секундой, проведенной вдали от Стар, в его душе что-то умирало.
– Милые бранятся?…
Он бы отчитал сейчас Райса, если бы не услышал нотку искреннего беспокойства в голосе брата.
– Все кончено.
– Что случилось?
– Я свалил всю вину на нее. Она отвлекла меня. Из-за нее я взял выходной, и сделка накрылась.
Райс выругался:
– Значит, старикан все-таки тебя достал. Надо было сбежать подальше, взяв пример с меня, а не торчать в этом дерьме.
– Я делаю это не ради него.
Райс вздохнул:
– Я знаю, Кэл. Это ради Арчи. Но сколько еще ты будешь губить собственную жизнь? Ты ведь только и делаешь, что работаешь. Ни с кем не общаешься, не веселишься.
– Знаешь, это сейчас не помогает.
– Я всего лишь говорю правду.
И самое мерзкое – Райс был прав. Той ночью, когда погиб Арчи, Кэллам отвернулся от всего, что приносило ему удовольствие. Забыл о дайвинге, прыжках с парашютом, дельтапланеризме. Никаких вечеринок, свиданий, пьянок.
Он закрылся от жизни физически и эмоционально, а потом его разбудила дерзкая, неистовая танцовщица с длинными ногами и пухлыми губами.
И что он сделал? Оттолкнул любимую женщину!
– Ты любишь ее?
Кэллам встал и начал нервно мерить шагами кабинет, то и дело награждая телефон яростными взглядами.
– Еще бы.
– Тогда начинай пресмыкаться. Забудь о своей высокой моральности. Хватит убеждать себя, что без нее тебе только лучше. Извинись, пока не поздно.