относительным основанием для каждой из его частей. В то же время, в рамках своей теории поглощения частного общим, я не считаю человеческий разум абсолютной фикцией, как не считаю, что лист или корень растения, как бы явно они не зависели от целого и не являлись его частями, абсолютно лишены индивидуальных черт.
Это проблема разрывов непрерывности, к которой я, вероятно, когда-нибудь вернусь.
Однако…
Лондонская «Times» (26 апреля 1821 года) — жителей Труро в Корнуолле позабавило, поразило или напугало, «в зависимости от состояния нервов и рассудка», появление камней, летевших из невидимого источника на один из домов Харлоу-стрит. Мэр городка посетил место проишествия, и его так взволновал стук камней, что он вызвал военную полицию. Он производил расследование, солдаты производили расследование, а грохот падающих камней довершал суматоху. «Times» (1 мая) — камни все грохочут, теоретики трещат языками, но ничего не выяснено.
Потоки лягушек — потоки червей — потоки воды — потоки камней — где же мы намерены остановиться? Почему бы не дойти до мысли о таинственном переносе человеческих существ?
Пойдем далее.
Возражения на наши данные, как правило, вызывают ассоциации. Когда доктор Гилберт натирает палочку и заставляет клочки бумаги подпрыгивать на столе, возражения на его магию относятся не столько к тому, чем он занимается, сколько к тому, куда это может завести. Ведьмам и колдунам всегда приходилось туго, пока они, сменив название, не становились благопристойными членами общества.
Нам немало известно о конфликте между наукой и религией, однако мы в конфликте и с той и с другой. Наука и религия всегда дружно преследовали и подавляли всякое колдовство. Теперь, когда религия утратила славное имя, причитавшееся ей преклонение поразительным образом перешло к науке, которую восславляют как благодетельную. Но ни один ученый, выдвигавший новую идею, не избежал нападок других ученых. Наука делала все, что могла, чтобы предотвратить деяния науки.
Есть циники, отрицающие в человеке чувство благодарности. Но я, кажется, не циник. Я настолько убежден в существовании благодарности, что вижу ее проявления в сильнейшем нашем противнике. Миллионы людей пользуются чужими услугами, о которых тут же забывают: но благодарность воистину существует, и они должны так или иначе выразить ее. Они изливают накопившуюся благодарность на науку за все, что наука для них сделала. Эта благодарность, с их близорукой точки зрения, им ничего не стоит. Так что негодование против всякого, противоречащего науке, имеет экономическую подоплеку. Он пытается лишить людей дешевой благодарности.