Возрастная поляризация предпочтений Перуна (стар и млад), скорее всего, связана с тем, что это умирающий и воскресающий бог. Такой характер божества акцентирует внимание на смерти и рождении, а отсюда — на старости и детстве. Умирающий бог (а значит, и его воплощение) должен быть стар. Рождающийся бог (а значит, и его воплощение) должен быть юн.
Почти все воплощения бога, рассмотренные до сих пор в данном исследовании, принадлежат к его ипостаси умирающего божества — соответственно с праздником, организованным вокруг проводов или похорон бога. Даже Ярило, фаллическая ипостась Перуна, изображался в основном в виде старика. Пожалуй, лишь в царевиче, растущем в бочке, можно видеть воплощение возродившегося бога. Но его рождение отдалено от самого праздника, во время праздника рождение еще только запланировано.
Святки: от Бадняка к Божичу
Если мы хотим более ощутимо ухватить комплекс представлений, образов и действий, связанный с ежегодным возрождением Перуна, мы должны, очевидно, обратиться к диаметрально противоположному моменту годичной шкалы. У кельтов такая оппозиция очерчена распределением праздничных возжиганий костров по полугодиям (Le Roux et Guyonvarc'h 1995; Широкова 2000: 189, 274, 278-279, 291-292). В русском народном календаре она подтверждена симметричным распределением праздников, обрядов и поверий, как это уловил В. И. Чичеров (1957: 16-21).
На годичном циферблате восточнославянского народного календаря точно напротив купальского комплекса обрядов находится самый большой праздник этого календаря (с 24 декабря по 6 января), и это единственный праздник, который обозначен просто словом с исконным значением «праздник», «священные дни» — Святки (ср. белорусск. «свята», польск. šwi^to 'праздник'). На середину Святок приходится Новый год, но в святцах это всего лишь день очередного святого, при том не самого видного — Василия Великого. В России ни в церковном, ни в гражданском календаре Новый год здесь не является исконным: православный церковный год начинается до сих пор 1 сенября, а народный начинался, как и у многих других народов, 1 марта. На 1 января начало гражданского Нового года перенесено Петром I. Рождество Христово (24 декабря ст. ст.), разумеется, праздник пришлый, но как раз не вовсе чуждый понятиям языческих святок, потому что сам он на востоке Римской империи во многом скопирован с языческого, а именно зороастрийского, праздника рождения солнечного бога Митры — «рождения нового солнца» в день зимнего солнцеворота.
«Характерными чертами ритуала были священные омовения, причащение хлебом и вином, осенение себя неким символическим знаком (крестом?), следование семидневной неделе с посвящением каждого дня одному из небесных светил, наконец, празднество в честь Митры около времени зимнего солнцестояния, а именно 25 декабря {dies natalis Solis invicti — день рождения непобедимого Солнца) (Фролов 1988: 60-61)».