Жаль, что я не знала, где точно намерен высадиться Генрих. Впрочем, скорее всего, он и сам этого не знал. Вот-вот они поднимут паруса, бросят на палубу чалки, и полдюжины кораблей выйдут из уютной гавани и вскоре окажутся в открытом море. Ветер надует паруса, парусина затрепещет, суда закачаются на невысоких волнах, но рулевые умело выправят ход. Я думала о том, что они вполне могут направиться прямиком к южному побережью: мятежники всегда находили теплый прием в Корнуолле или Кенте; впрочем, они могут взять курс и на Уэльс, где Тюдор одним лишь своим именем способен поднять тысячи людей. Попутный ветер подхватит их, и они, исполненные надежды, вскоре увидят сушу, решат, как им поступить дальше, а потом, отыскав спокойную гавань, причалят к берегу.
Ричард был далеко не глуп и прекрасно понимал, что интервенция начнется, как только утихнут зимние шторма. Все это время он провел в самом большом своем замке Ноттингем, в самом сердце Англии, собирая резервы, призывая лордов на службу и готовясь ответить на тот вызов, который, несомненно, будет брошен в этом году. Хотя Ричард мог бы получить этот вызов и год назад, если бы не те дожди, которые мы с Елизаветой вызвали своим свистом, желая помешать Тюдору и Бекингему добраться до Лондона и до нашего маленького Эдуарда.
Но в этом году ветер у Генриха Тюдора был попутный, так что бой неминуемо приближался. Молодой Тюдор принадлежал к дому Ланкастеров, и это сражение вполне могло стать последним в затянувшейся войне Роз. В душе моей не было ни капли сомнений, что победит Йорк, как это случалось почти всегда. Уорика на свете больше нет, умерли даже его дочери Анна и Изабелла, из великих ланкастерских полководцев тоже никого не осталось. Против мощной армии Ричарда, собранной по всей Англии, выступят только Джаспер Тюдор и его племянник Генри, сын Маргариты Бофор. У соперников, Ричарда и Генри, наследников не имеется, и оба понимают, что дерутся лишь за себя самих и война эта неизбежно для одного из них завершится смертью. За свою жизнь, будучи женой и вдовой воинов, я видела немало битв, но ни одна из них не имела таких ясно очерченных целей, как предстоящая. Я предполагала, что бой будет очень коротким и жестоким, а закончится гибелью одного из ее основных участников, второй же, став победителем, получит корону Англии и руку моей дочери.
И в черном траурном одеянии я ожидала увидеть именно Маргариту Бофор, оплакивающую гибель своего сына.
Ее горе стало бы началом новой жизни для меня и моей семьи. И уж по крайней мере, надеялась я, мне можно будет наконец послать за моим сыном Ричардом. Мне казалось, что время для этого почти пришло.