И тут вдруг он попал в десятку.
— Значит, мистер Маффеи никогда не делал вам подарков?
— Нет, сэр. Кроме коробки цветных мелков, я уже вам говорила. Он еще давал мне прочитанные газеты, если вы это считаете подарком.
— Да, вы сказали, что он всегда отдавал вам утренний выпуск «Таймс»?
— Да, сэр. Он мне как-то сказал, что покупает эту газету из-за объявлений. Знаете, объявления о работе.
— Значит, в понедельник утром он отдал вам газету?
— Он всегда отдает мне газеты в полдень. И в этот понедельник он отдал мне газету в полдень.
— В это утро все было как всегда?
— Да, сэр.
Но мне показалось, что Вульфу что-то не понравилось во взгляде девушки. Я, правда, ничего такого не заметил. Но его, очевидно, не удовлетворил ответ, и он повторил вопрос:
— Ничего такого, что привлекло бы внимание?
— Нет, сэр. Хотя вот вырезка…
— Какая вырезка?
— Большая вырезка. Целый кусок.
— Он часто делал вырезки?
— Да, сэр. Все больше объявления. А может, одни только объявления. Я собираю сор в газеты, когда делаю уборку. Поэтому всегда проверяю, чтобы газета была целой.
— А в этой оказалась большая дыра?
— Да, сэр.
— Значит, это было не объявление? Прошу прощения, мисс Фиоре, что вынужден уточнять. Продолжим. Итак, то, что он вырезал из газеты в понедельник, не было объявлением?
— Нет, сэр. Вырезано было на первой странице.
— Вот как. А раньше вам попадались газеты, где бы он делал вырезки на первой странице?
— Нет, сэр. Кажется, нет.
— Значит, он вырезал все больше из рубрики объявлений?
— Я не уверена, сэр. Может, только объявления. Да, мне кажется, объявления.
Вульф какое-то время сидел в раздумье, уткнувшись подбородком в грудь. Затем посмотрел на меня.
— Арчи, слетай-ка быстренько на Сорок вторую улицу и привези мне экземпляров двадцать утреннего выпуска газеты «Таймс» за прошлый понедельник.
Я был несказанно рад поручению, ибо уже устал бороться со сном. Не то чтобы его поручение чем-то заинтриговало меня, но я понял, что Вульф нашел щелочку, в которой блеснул лучик света. Ничего особого я от этого не ждал, да, думаю, и он тоже.
Была чудесная июньская ночь, прохладная и тихая. Я с удовольствием вдыхал полной грудью свежий ветерок от быстрой езды, упруго бивший в лицо, когда мчался по улицам в сторону Бродвея, а затем свернул на север. На Таймс-сквер мне повезло, дежурил знакомый мне полицейский Марви Дойль, несший когда-то постовую службу на Четырнадцатой улице. Он позволил мне, в нарушение правил, припарковаться прямо у тротуара напротив редакции «Таймс». Тротуары и мостовая были запружены людьми, только что высыпавшими из театров и кино. Многие не спешили домой, а искали, куда бы заглянуть, чтобы выпить кружку пива — за пару пенсов в баре Неддика или за пару долларов в баре подороже.