Тем временем рыдающее соло огорченного Фобосова дополнилось аккомпанементом: закурлыкали дамы.
— Все они сволочи! — тянула припев Мезудина, обнимая Ренату.
— И бабники! — вторила та, косясь на Сашу.
— Променял. Жену. На работу! Четыре. Статьи… На день. Рожденья. Не смог… Не успел. Убила. Без ножа… Забыл. Про. Годовщину… Всё. Припомнила…
Саша вывалил жаркое в тарелку и ушел в комнату.
Рая и Рената притихли. Один Фобосов продолжал тянуть уже никому не интересную песню.
— Я щаз-з-з! — Мезудина, пошатываясь в коридоре и делая вид, что направляется в уборную, на полдороги свернула вслед за телохранителем.
Рената впилась во что-то ногтями, и почему-то вскрикнул Фобосов. Это «что-то» оказалось его коленкой.
— Извини… Миша, — девушка плеснула ему коньяка. — А что, Раюся неравнодушна к Саше?
Журналист шмыгнул носом, протер большим платком запотевшие очки:
— Да кто. Ее. Поймет… Кажется. В институте. Было. Такое дело. Малый Кисловский[11] — весь. Наш. Был. Гуляли. Пиво квасили. Эх, жизня. Была… «Не воздвигай надгробья! Только роза да…»[12] Да-а-а… Эх… У-хум…
Он готов был предаться воспоминаниям, но Рената перебила его:
— Подожди, Миша! У них серьезно?
В глазах Фобосова появились проблески здравого рассудка:
— Да ты чего? Ренатка?! Ты. На себя. Глянь! Я бы. За женщину такую. Башку б сложил. Не задумываясь!
Ренату не слишком успокоили Фобосовские заверения. Сколько раз ее так же утешали друзья и подруги после очередного загула Николая… Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Девушка не знала, можно ли ставить знак равенства между ревностью и любовью, ведь многие опровергали такую тождественность. Но в отношении себя она была уверена: если ревность и бывает без любви, то любви точно не может быть без ревности. И Ренате хотелось просто пойти и пристрелить наглую Райку Мезудину из Сашиного пистолета.
Ее терзания были прерваны появлением Саши и расстроенной Мезудиной.
— Рената, нам пора, — сказал он.
— Оставайтесь, — посоветовал Миша и, клюнув носом в сложенные на столе руки, договорил: — Ночуйте — здесь!
— Пойдем, пойдем! — поторопил Саша, встряхивая Ренату за плечи.
Она сбросила его руку:
— А я — останусь! Можешь идти со своей Раюсей! Хоть на все четыре стороны!
— Какая прелесть! Она ревнует! — восхитилась Мезудина. — Да мы ведь с Алексом пошутили! Мы в студенческие годы еще не так баловались! Повелась?
Рената не ответила. Слова Раисы прозвучали чересчур фальшиво.
— В каждой. Шутке. Есть. Только доля. Шутки.! — не разгибаясь, прогудел Фобосов.
— Ладно, всем спокойной ночи, — сказал телохранитель, сгреб Ренату на руки и пошел к выходу.