— Когда ты вспомнишь…
Она лежала неподвижно, разглядывала расшитый золотыми нитками узор багрового балдахина. Тессетен привстал на локте и, едва касаясь, провел пальцем по ее золотистой коже — от яремной впадинки до пупка:
— Тогда ты не пошла бы со мной, мой солнечный зайчик… — проговорил он. — А пойдешь ли сейчас?
— Да.
Танрэй даже не задумалась. Она одним гибким движением перевернулась на живот и повторила:
— Да! Да!
Сетен рассмеялся:
— Что решило, сестренка: десять лет или одна ночь?
— Ты.
— А тебе не кажется, что дорога моя может быть не из легких, что ты царствуешь в этой стране по праву, заслуженному тобой? Что, в конце концов, я ничего не смогу дать твоему Коорэ… Мы взрослые, и нам не привыкать к лишениям, но сын твой еще мал…
— Сетен, когда мы все были вместе, всё получалось у нас, и не было мучений. Ты ведь помнишь те времена? Если мы будем вместе с тобой, то снова что-нибудь придумаем, верно? И ты, и я, и Коорэ, которого ты скоро увидишь. Он не так уж мал, почти совсем взрослый, и мне больно видеть, что родной отец не хочет подпускать его к себе так близко, как следовало бы подпустить мальчишку этих лет… — Танрэй, сама того не замечая, поглаживала пальцами позеленевший от времени узор украшения на его правой руке — браслета Ормоны.
— А ведь твое сердечко так и осталось сделанным из солнышка, Танрэй! — Сетен поцеловал ее. — Разве в силах омрачить его несколько пятен? Как не в силах они изменить и лик Саэто, так не в силах они испортить тебя — истинную… Кстати, если ты еще не забыла… Ведь в этот день, а он вот-вот наступит, в наших краях праздновали Восход Саэто. Сегодня он вступает в равные права с Селенио.
— Да, да… У нас было еще очень холодно в Восход Саэто, повсюду лежали сугробы… Не могу поверить, что все это было со мной…
Он перебил:
— «Взойди, Саэто прекрасный, и пусть с сегодняшнего дня время Науто становится все короче!» Помнишь?
— Конечно, помню…
— А я вот ни разу не видел тебя во время этого праздника… Жаль. Иногда какие-то незатейливые события торопишь, пропускаешь. А в такие моменты, как сейчас, сожалеешь: «Ну почему? Почему не остановился, не оглянулся, не насладился сполна?..» И что ты делаешь? Можно узнать? М?
Она засмеялась и поиграла бровью:
— Так наслаждайся сполна, чтобы в будущие моменты не сожалеть об этих…
Тессетен фыркнул, но не выдержал и опрокинул ее на постель, подпев:
— «И отныне будет в жизни все прекрасно!»
— Ты не изменился! Прекрати!
— Кажется, первой начала ты!
— Но я не дурачи…
— Дурачилась-дурачилась!
Они соединили руки, сплетшись пальцами.