! Вперед!
Воинство рассыпалось огненными ящерицами.
Полководец вскочил на коня и полетел в знойную пустыню.
Тысячи людей возводили невиданный со времен последнего Потрясения гигантский монумент. Его архитектор не был прирожденным ори: не обтекаемые, идеально круглые линии, но четкие грани треугольника были положены в основу этого сооружения. И, тем не менее, полководец знал, что и это — верный путь. Здесь — соприкосновенье разума и души. Здесь — геометрия Вечности.
Юный правитель стоял в своей колеснице. Десятки жрецов поддерживали его силы, и монумент ткался — руками смертных, будто преодолевших земное тяготение. С той же легкостью дети строят замки на песке.
Правитель залюбовался слаженными действиями племянника и его духовенства. Осеннее равноденствие на сорок смертей и возрождений солнца умалило власть Разрушителя над сердцем полководца.
— Дядя? — вопросил юноша. — Верно ли я действую?
— Да, мой мальчик! Да, племянник, верно!
— Но, мне кажется, мать и отец забыли обо мне навеки…
— Нет, Коремхеб, они идут к тебе. Весы Маат>[9] будут качаться из-за тебя, но прямых дорог не бывает. В течение сорока дней я смогу способствовать тебе. Но не более. Потом — беги прочь от меня. Что есть сил. Туда, к храму Бену. Там найдешь спасение. Давай же, на чем ты остановился в своем созидании?..
…Тем временем огненные порталы открылись. Воинство полководца узрело капли его души — пепел сгоревшей птицы. Да, для служителей огня сие было животворными каплями. Из смерти восстает жизнь. Всегда.
Воины бросились подбирать обрывки целого. Они уворачивались от гнева защитников храма, они гибли, но соединяли некогда разрушенное. Невзирая на боль, на муки. Но чинимые жрецами помехи укорачивали срок их жизни.
— Помогите же мне! — кричала огненновласая жрица Бену. — Во имя великого Оритана!
Немур служил истине. Служил им всем — и лишь одному. Но теперь противоречие лишило его мощи. Каменный бык хлестнул себя хвостом по крутым бокам, взревел, мотнул прекрасной, увенчанной острыми рогами головой и… замер в гранитной неподвижности.
Без Немура идущие от разума чары колдуна были бессильны, меч-атаме капюшоноголового воина Ал-Анпа утратил магию духа. Разум, тело и душа — ничто без сердца. Белый жрец-послушник Хава, обнимая колонну сокрушаемого храма Бену, с ужасом следил за боем.
— Немур! — воскликнула Нефернептет, прижимая к себе прах птицы, будто ворох свитков с песнями гения. — Отчего ты оставил нас, Немур?!
Каменный тур не ожил, не ответил.
— Во имя Оритана! — простонала жрица.
Вот припал на одно колено и раненый Ал-Анпа.