Демель внимательно посмотрел в лицо Тихону, будто там хотел найти ответы на мучившие его вопросы, постучал по столу большим зелёным карандашом и спросил:
— Как тебя зовут?
— Тихон.
Наташа, внутренне собранная, с равнодушной маской на лице, понимала, что начиналась игра, причём неравная игра в «кошки-мышки», где кошка ничем не рискует, разве только мышь каким-то чудом словчит и скроется от страшных когтей в своей норе. И такое бывает иногда…
— Фамилия? — продолжает Демель.
— Иванов, — зачем-то соврал Тихон.
— Партизан?
— Партизан.
— Кто командир отряда?
— Ваш хороший знакомый — Иван Иванович.
— Где он сейчас?
— В лесу.
— Сколько в отряде людей?
— Много. Тыща, а может, и больше. Разве всех сосчитаешь.
— Сколько пулемётов?
— Это смотря каких. Станковых, например, — пятьдесят, а ручных ещё больше — много, я их не считал. А про пушки тоже сказать?
Тихон издевается. Он почти спокоен и готов к любым испытаниям. А гестаповец всё видит, всё понимает. Поведение Тихона раздражает его, но он сдерживается. Пусть этот мальчишка корчит из себя героя, это Демель может ему позволить.
— Хорошо, — вкрадчивым голосом говорит Демель, — а теперь скажи, как зовут посыльного из отряда Мартына?
— Откуда я знаю? Мне о таких делах не докладывают, я рядовой — необученный, — ответил Тихон, удивлённый осведомлённостью Демеля.
— Тебе нельзя отказать в логичности, но это только по последнему вопросу. А о составе отряда и вооружении ты наврал, ничего подобного там нет.
— А если вы всё знаете, зачем спрашиваете?
— Хотел проверить твою совесть.
— И как?
— Нет её у тебя!
— Это как сказать, — серьёзно возразил Тихон. — Получается красиво: вор залез в дом, а хозяин не должен замечать его, иначе ему скажут, что он дядя нехороший.
Демель снисходительно улыбнулся.
— Это значит — я вор?
— Это точно.
Гердер сдержанно улыбнулся уголком рта.
Наташа была непроницаема. Казалось, она переводила, не вникая в смысл разговора. Но это только казалось. Она знала, Демель скоро сорвётся. Концовка этих «душевных» разговоров была всегда одна и та же.
— Скажи, Тихон, — сказал Демель, — зачем ты так вызывающе себя ведёшь? По-моему, ты имел возможность убедиться, что мы можем быть великодушными.
— Что-то я не припомню такого случая.
— У тебя короткая память, а это не есть хорошо, — сказал Демель по-русски и продолжал на своём родном языке: — Ты ударил немецкого солдата и не понёс за это наказания.
— Вы это серьёзно?
— Конечно. Старший лейтенант Гердер предотвратил расправу, а он мог этого не делать.
— Пожалел волк кобылу — оставил хвост да гриву.
— Всё паясничаешь, а мне хочется поговорить с тобой серьёзно. Почему ты так непримирим, на что ты надеешься?