— Как Магдалена, Хорст, Хенке? — перебил я его с замиранием сердца.
— Группенфюрер схватил осколок гранаты в грудь, но держался. Магдалена и Хенке помогли добраться ему до комендатуры. Сейчас они все там. У них все в порядке. Хенке от девушки не отходит ни на шаг. Говорит, что, пока вы не появитесь, он отвечает за нее головой. Она сейчас медикам с ранеными помогает. Не волнуйтесь.
— Госпожа Зигрун?
— Эта странная девушка со странным именем тоже там.
У меня от сердца отлегло, и я устало присел на подножку электромобиля.
— Куда ты их?
— Беркель приказал всех пленных собрать на площадке у озера. Офицеров не хватает, приказал мне этим заняться. Вы не против?
— Выполняй, — махнул я рукой.
Фогель погнал мятежников к озеру, а я прислонился к кабине грузовика. Усталость снова навалилась непомерной тяжестью, заныли забытые в горячке боя раны. Я с трудом поднялся и сел на водительское место. Казалось, на мгновение закрыл глаза, но, уткнувшись головой в руль, заснул мертвым сном.
В результате мятежа наши потери погибшими составили двести восемьдесят человек, из них пятьдесят офицеров и тридцать восемь гражданских специалистов. Кроме Ханцеля и Баера, погибли все офицеры, направленные в Новый Берлин с инспекцией. По счастью, не пострадали ни женщины, ни дети. Раненых было тоже немало, но благодаря техномагии медицинского отсека «Молоха» их удалось быстро поставить в строй. Даже Баер уже несколько дней спустя мог ходить. Несмотря на активное самовосстановление, я также воспользовался одним из «саркофагов», как их называл Этторе Майорана. Вечером того же дня Магдалена с удивлением рассматривала на моем теле чуть заметные рубцы, оставшиеся от серьезных огнестрельных ран.
Объекты проекта «Атлантида», кроме «Ханебу-3», теперь требовавшего серьезного ремонта, не пострадали. Во время мятежа два эсэсовца, охранявших подземную лабораторию Осириса, а вместе с ними Марио Корелли и Бруно Лугано, оказавшиеся поблизости, сумели забаррикадироваться, и все попытки нападавших проникнуть внутрь запретного помещения оказались тщетными.
Сильно пострадала курируемая Венцелем лаборатория по созданию ядерного оружия. Почти все специалисты, работавшие в ней, были убиты.
Потери мятежников в живой силе были более ощутимыми. Из четырех тысяч участников восстания в живых осталось чуть более полутора тысяч. Их загнали в отдельный сектор концентрационного лагеря. Рейхсфюрер, взбешенный мятежом, приказал всех расстрелять. Хорсту пришлось несколько раз радировать в Берлин с просьбой пересмотреть приказ, ссылаясь на нехватку рабочих рук для восстановления Нового Берлина и продолжения исследовательских работ. Также он предложил провести дознание с целью выявления зачинщиков мятежа. Гиммлер, видимо, осознав, что проекты «Аненербе» затормозятся еще больше, скорректировал свой приказ. Теперь он настаивал на немедленном выявлении и расстреле только зачинщиков мятежа. Остальные должны были уничтожаться по мере прибытия новых партий узников.