— Отец… — глухо сказала Оливия.
Грант похолодел. Вот уж субъект! Конечно, это Сэм, все, как всегда, возвращается к Сэму!
— Что с ним, Лив? — спросил он, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
— У него… сердечный приступ!
— Он это так сказал?
— Нет. Трубку поднял Эдвард.
Да, это в духе Сэма — сделать грязное дело руками другого, сойдет даже слуга.
— Он не хотел беспокоить его, но папа захотел со мной поговорить и… ах, Грант! — Она повернулась к нему. В ее глазах читалась боль. — Он так слаб.
— Но не настолько, чтобы вырывать у Эдварда телефонную трубку. — Он почти задыхался от ярости. — Это должно тебе о чем-то говорить, Лив.
Она покачала головой и, невзирая на высокие каблуки, прямо-таки помчалась в спальню.
— Нет! У него даже голос изменился.
Проследовав за ней, Грант обнаружил, что она уже вытащила свой чемодан.
— Что ты делаешь, Оливия? — изумился он, стараясь окрасить свой ледяной тон максимумом нежности, но, видимо, это ему удалось плохо.
— Разве не видишь? — удивилась она. — Собираюсь лететь обратно.
— Я вижу то, что ты реагируешь чересчур болезненно. Я говорю как врач: если бы положение Сэма было настолько серьезным, его бы госпитализировали.
— Ты не слышал его! — Она беспорядочно швыряла одежду в чемодан. — Если бы слышал, ты бы понял.
Но Грант не отступал, видя, что Оливия, близка к истерике.
— Послушай… — Он схватил ее за плечи и потряс, желая привести в чувство. — По крайней мере, подожди до утра, прежде чем решить что-либо определенное. Стоит ли ехать домой? Дай мне поговорить с Эдвардом, а еще лучше — с врачом Сэма. Если твой отец действительно в тяжелом состоянии, мы вместе решим, что делать дальше.
Но она не слушала его.
— Мне следовало звонить чаще, — причитала она. — Я не звонила четыре дня, зная, что он болен.
— И так каждый раз, — насмешливо проговорил он. Разочарование брало верх над его рассудительностью. — Наукой доказано, что недостаток постоянных телефонных контактов вызывает инфаркт миокарда, особенно у таких эгоистов, как Сэм Уайтфилд.
— Ты намекаешь на то, что он… симулирует болезнь? — Оливия, посмотрела на Гранта с таким презрением, что он почувствовал себя пигмеем.
— Я не исключаю такую возможность. Его сердце болит потому, что мы вместе.
— И ты, врач, можешь говорить такое? — Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. — Я думала, все счеты остались в прошлом.
— Буду, счастлив извиниться, если несправедлив к нему. — Он пожал плечами и отвернулся, его до глубины души ранило ее обвинение. Но все-таки взял себя в руки и попросил: — Опиши его симптомы еще раз. Расскажи точно, что он сказал.