— Теперь оно уже не нужно… — Кэлли сняла его и отложила в сторону. Кольцо лишний раз напомнило ей о несбывшихся мечтах, о том, что так хорошо начиналось…
Тут дверь открылась, и на пороге появился Паоло. В руках он держал поднос.
— Ты не ужинала, — заметил он ровным тоном. — Я принес тебе поесть.
— Спасибо, я не голодна.
— Голодовка не решит проблемы, Кэролайн.
— Но я просто физически не хочу есть, — почти простонала она.
— Тогда выпей. Нам обоим было бы неплохо принять что-нибудь покрепче чая, — и он подошел к бару. — Присоединишься?
— Почему бы и нет, — проговорила Кэлли, хотя знала, что алкоголь не может заглушить душевную рану.
Паоло налил ей немного ликера и передал бокал.
— Хочешь поговорить?
Она молча взяла бокал из его рук. Прошла минута.
— Разве нам есть еще что обсуждать?
— Но нам необходимо что-то решить, Кэролайн. Несмотря на наши отношения, у нас есть дети. И мы за них в ответе, не так ли? Мы не можем бросить их вот так, когда они наконец-то узнали, кто их настоящие родители.
— Думаешь, нам удастся начать все с начала? — Кэлли задумчиво посмотрела на свой бокал с ликером. Перед ее мысленным взором проносились картины счастливой семейной жизни, жизни с Паоло и детьми.
— Ничто на этом свете не окончательно, кроме смерти. А значит, по нашему обоюдному желанию мы можем попытаться.
Как гласит народная мудрость, осколки вазы не склеишь, а если склеишь, то это уже будет не та ваза, что прежде, подумала Кэлли.
— Если бы у меня была волшебная палочка, — вздохнула она, — я бы вернула время назад и все изменила.
— Сейчас уже поздно думать об этом. Просто ответь: ты готова осуществить наш план?
От этого вопроса защемило сердце. Неужели ей предстоит каждый день видеть своих детей и знать о том, что она для них всего лишь замена их любимой матери, которой больше нет?
Ненавижу тебя… ненавижу!
Господи, она бы все отдала, лишь бы не услышать это снова из уст своей дочери! Лучше умереть.
— А ты уже говорил с детьми об этом?
— Нет. Они слишком устали и шокированы. Потребуется некоторое время, чтобы они оттаяли по отношению к тебе, как это случилось после твоего приезда на остров.
— А мне кажется, что теперь я не смогу завоевать доверие — ни твое, ни детей… Либо это дастся мне с огромным трудом. — Кэлли понурила голову. Ей безумно хотелось признаться ему в своей любви, но она понимала, что упустила такую возможность. Говорить о любви надо тогда, когда грудь распирает от счастья, а не от горя. — Знаешь, я не уверена, имею ли на это право, — сказала она грустно. — За этот вечер так много всего произошло. У меня все смешалось в голове.