Но если рассказывать историю официального презрения и криминального вмешательства в жизнь афроамериканцев, то в этом контексте нельзя отвергать неподтвержденные обвинения, называя их параноидальными, но следует признать, что все подобные воззрения существуют в крайне насыщенной атмосфере фольклорных объяснений и подозрений, формальная адаптация которых имеет долгую историю. Вместо символического упоминания Таскиджийского института и слежки ФБР за Кингом, намного более подробное и неопровержимое исследование плохого обращения с чернокожими американцами, возможно, помогло бы объяснить, почему так много людей начинают рассуждать с того, что власть отчасти стоит винить в преступном пренебрежении, если не в намеренном заговоре. В своей книге «Белая тьма: ЦРУ, наркотики и пресса» Александр Кокберн и Джеффри Сент-Клер рассказывают об «одной вещи, которую явно игнорировали» при объяснении «черной паранойи», а именно — о «долгой истории расистского использования американского законодательства о наркотиках».[316] Важно помнить, что статьи Уэбба не вызвали эпидемии «паранойи» в черной общине, но лишь подтвердили то, о чем многие уже подозревали. Эти убеждения основывались не на детальном знании сложных переплетений власти и интриг в 1980-х годах, но на наглядных примерах влияния наркотиков на черные общины — начиная с силовых полувоенных вторжений в черные гетто под флагом кампании Рейгана по борьбе с наркотиками и заканчивая неодинаковым количеством приговоров за торговлю крэком (по сравнению с кокаином их было в сто раз больше). В середине 1980-х годов это правовое несоответствие сыграло свою роль в ужасающей частоте тюремного заключения молодых чернокожих парней.[317] Как обнаружила в своем исследовании конспирологических убеждений, бытующих среди чернокожих американцев, Тернер, эти слухи вовсе не появляются из ниоткуда, а становятся вытесненным и символическим выражением глубоко укоренившихся страхов вокруг секса, денег и власти, которые, тем не менее, имеют корни в реальности. Несмотря на долгую историю обмана и преступлений властей, именно непрерывный повседневный опыт многих чернокожих американцев делает конспирологические теории настолько популярными. Теперь всем известная, но оттого не менее шокирующая, статистика, похоже, говорит сама за себя: в тюрьме сидит больше молодых негров, чем учится в колледже; половина всех чернокожих детей живет в нищете; средняя продолжительность жизни у чернокожих понижается; безработица среди негров вдвое выше по сравнению с другими американцами; и т. д. Вероятность того, что силы правительства и крупного бизнеса могут быть настолько бесчувственными, что угрожают афроамериканцам как не совсем полноценным людям, также перекликается с ежедневным ощущением на себе пренебрежительного и предвзятого отношения в сфере образования, здравоохранения, социального обеспечения и в судебной системе.