В этих историях с отвратительными подробностями сходятся все разновидности кошмарных сценариев на тему «обмена телесными жидкостями», намекающие на то, что некоторые способы заражения крайне маловероятны. По этой логике все телесные жидкости, по сути, оказываются «загрязнены». В этой связи не удивительно, что сексуальные практики, предполагающие «обмен телесными жидкостями» в малой степени или вообще его отсутствие, независимо оттого, насколько они безопасны, приобретают все большую известность. Так, например, садомазохизм можно рассматривать как форму контролируемой сексуальной опасности и возбуждения, но без обмена телесными жидкостями. Точно так же секс по телефону стал одной из бурно развивающихся сфер, основанных на запертой в карантин ментальности 1980–1990-х, выражающейся в формуле «Просто скажи нет!», — разрешенная форма электронного сношения, которая не дает телесным жидкостям перемешиваться.
[440]Вопрос о том, есть ли повод паниковать (по сути, оправдана ли хоть сколько-нибудь паранойя) сложными путями обсуждается на всем протяжении эпидемии СПИДа. В начале 1980-х годов в гей-сообществе разразились острые споры о том, как отнестись к апокалиптическим сценариям, которые стали исходить от эпидемиологов, — махнуть на них рукой или наоборот отнестись с повышенным вниманием. В 1983 году Ларри Крамер, один из самых влиятельных активистов того времени, в одной из своих статей настаивал на том, что «если эта статья не выбьет из вас дурь, значит, вы и правда в беде», поскольку, по мнению Крамера, это был единственный способ, при помощи которого геи могли изменить свой опасный, по его мнению, образ жизни, в особенности отказаться от своего пристрастия к бане.[441] Впрочем, другие предупреждали, что раздувать эсхатологическую панику и соглашаться с повальным закрытием бань значило поддаться реакционной программе новых правых. Похожий спор о том, следует ли отрицать, что СПИД является болезнью «геев» (или «черных»), делая упор на сам половой акт, а не на личности, или все-таки рассматривать СПИД как особую проблему отдельных групп, раз уж он по-прежнему больше всего поражает «группы риска», продолжился и в последующие годы.[442]
Обратной стороной эта трудная дилемма повернулась для гей-активизма тогда, когда мейнстрим решил признать СПИД угрозой. На протяжении первых нескольких лет эта болезнь считалась главным образом проблемой геев, и сравнительно мало делалось для изучения причин смерти людей или для продвижения способов, предотвращающих новые смертельные случаи заболевания. И лишь в 1987 году, в День благодарения (примерно шесть лет после начала эпидемии в Америке, на протяжении которых было зарегистрировано 25 644 погибших от СПИДа людей) президент Рейган поручил Министерству здравоохранения и социального обеспечения, как он эффектно выразился, «как можно скорее определить, насколько вирус СПИДа проник в наше общество».