Герой улыбнулся. Любезный друг ревнует. А значит, он — любим.
* * *
Глупцы! Глупцы! То, что и сам он глупец, не приходило Кавалеру в голову. Пусть он первым поверил, что правительство Бурбонов в состоянии создать боеспособную армию и к тому же ею командовать, поверил, что эта армия сможет победить французов, все равно — Кавалер не имел привычки брать вину на себя.
Герой выполнил то, что от него ожидалось, — привел войска в Леггорн и оставался там три дня (храня целомудрие). Но мог ли он подумать, что Франция сдаст Рим неаполитанцам?
Королевство обеих Сицилий, два года назад подписавшее с Францией мирный договор (Фарс! Позор! Бесчестье! — бесновалась королева), официально считалось нейтральным, поэтому король и его советники — хитроумно, как им казалось, — не стали объявлять Франции войну. Этот поход, объявили они, не против Франции. Это всего лишь братская помощь народу Рима, который вот уже девять месяцев страдает под гнетом республиканского правительства, навязанного ему фанатиками якобинцами, ответ на просьбу восстановить закон и порядок. Французский генерал, занимавший Рим с февраля (Римская республика была провозглашена под его эгидой), спокойно отвел войска на несколько миль от города. Как только неаполитанская армия без единого выстрела взяла Рим, король с величайшей и, по его представлениям, подобающей помпой вступил в город, отправился в свою резиденцию, Палаццо Фарнезе, издал приказ о возвращении изгнанного республиканцами Папы и принялся веселиться. Прошло две недели. Франция объявила войну Королевству обеих Сицилий, и французская армия двинулась обратно в город.
Узнав о том, что французы возвращаются, король в тот же вечер сменил королевское платье на одежду простого горожанина, которая, будучи на несколько размеров меньше, плохо прикрывала его тучное тело, и, замаскировавшись таким образом, сбежал домой. Неаполитанская оккупация Рима, эта жалкая комедия, продлилась от силы еще неделю. Герой предсказывал, что, если поход на Рим окажется неудачным, Неаполь можно считать потерянным. Предсказание оказалось верным.
Когда измотанная, изнуренная неаполитанская армия — вслед за королем, но впереди французов, двигавшихся к югу в надлежащем порядке, вернулась домой, Кавалер пекл ал за Пумо. Он беспокоился о своем проводнике. Как подействовали на него тяготы солдатской службы, жив ли он или лежит где-нибудь в канаве с пулей в голове? Кавалеру сообщили, что Толо пока не вернулся. Кавалер не очень расстроился — скорее, не поверил. Мыслимо ли, чтобы Толо, счастливчик Толо, не сумел избежать этой опасности, как он избегал многие другие? Но прочие события развивались в точном соответствии с опасениями Кавалера.