Беллилия наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы.
– Ты ведь не сделаешь мне ничего плохого, Чарли. Я знаю, что не сделаешь. И я тебе не сделаю. – Она встала перед ним, преградив дорогу к двери. – Я очень люблю тебя. Я лучше умру, чем буду видеть, как с тобой происходит что-то нехорошее.
Он оттолкнул ее и вошел в дом. Проходя через кухню, выключил там свет.
В холле он почувствовал, что она идет следом за ним, но не обернулся. Тогда она схватила его за руку:
– У нас осталось мало времени.
Чарли вырвал свою руку.
– Иди наверх, – приказал он.
Она была сломлена и всем своим видом молила о милосердии, при этом не осмеливалась даже смотреть на Чарли, а его лицо было словно отлито из металла, такое же неживое, как лицо его предка, бронзового полковника Натаниэля Филбрика, сидящего на бронзовом коне на одной из городских площадей. Беллилия заговорила, едва не проглатывая второпях слова, будто у нее оставалось всего несколько минут, а сказать надо было очень много.
– Мы можем уехать прямо сейчас, если поторопимся.
– Молчи!
– Нам ничего не надо брать с собой, мы можем купить все, что захотим. У меня есть деньги, куча денег, больше, чем ты думаешь; они в Нью-Йорке, я могу их получить, и никто об этом не узнает. Даже ты не знаешь имя вкладчика. – Ее голос достиг самой высокой ноты и оборвался. Тихим голосом она добавила: – Я все отдам тебе, все до последнего цента.
– Молчи! – повторил Чарли.
Было слышно, как по лестнице медленно спускается Мэри, останавливаясь на каждой ступеньке, чтобы вытереть пол.
– Ты все, что у меня есть, – зашептала Беллилия. – Во всем мире у меня больше никого нет. Кто обо мне позаботится? Разве ты не любишь меня, Чарли?
Раздался телефонный звонок. Чарли подхватил Беллилию на руки и понес к лестнице.
При виде их Мэри вытаращила глаза от изумления. А телефон продолжал звонить.
– Сними трубку, Мэри, спроси, что нужно, и скажи, что я пока не могу подойти.
Чарли внес Беллилию в спальню. Когда он положил ее на кровать, она его не отпустила, вцепившись в плечи дрожащими руками. Ему пришлось бороться, чтобы освободить себя, и в этой борьбе он увидел на безымянном пальце ее левой руки гранатовое кольцо. Он с болью вспомнил, как обрадовался, обнаружив эту прелесть в антикварном магазине.
– Отпусти меня! – потребовал он.
– Не будь таким жестоким со мной, Чарли, – взмолилась она. – Почему ты больше не зовешь меня Белли? Уже давно не зовешь. Ты разлюбил меня?
Ее бесстыдство его потрясло. Он перестал бороться и сел на край постели, позволив ей прижаться к себе. Руки, ухватившиеся за рукава его пальто, больше не выглядели пухленькими и соблазнительными. Нежные складочки исчезли, а вместо них проступили синие вены, бегущие от запястий к пальцам.