Мучился папа ужасно. Когда боль на мгновение затихала, отец сейчас же принимался двигаться, отчего ему немедленно становилось хуже. Я спрашивала: «зачем тебе это нужно? Стало лучше — и слава Богу». Но он толь ко возмущался. «Как ты не понимаешь, что человек хочет все знать», — объяснение, вполне соответствовавшее его беспокойной и пытливой натуре.
Папа болел, Ася работала, Нина училась, я занималась своим и папиным домом. Карточная система и постоянное отсутствие денег весьма осложняли эту задачу и отнимали массу лишнего времени.
Чтобы нас немного разгрузить и не оставлять отца совсем одного, актеры из молодых решили установить внизу дежурство. Но это, конечно, вылилось в очередной абсурд, так характерный для нашего дома. Вместо помощи, они занимали Михоэлса своими проблемами (один из них принес даже целый чемодан афиш, разложил их на полу и принялся доказывать папе, что тот недостаточно его ценит).
В конце концов, возникла сложная для нас ситуация, при которой папа, естественно, взмолился, чтобы его избавили от этой» опеки», а мы мучались, так как считали свинством и неблагодарностью отказаться от их посещений.
Уладилось все неожиданно. Мирон Семенович Вовси заявил, что отец должен немедленно уехать в санаторий, а то он никогда не поправится.
Санаторий» закрытого типа», то есть для привилегированных, находился под Москвой в очень живописном месте. Однако отец, равнодушный к природе, возмущался, что его послали на» лечебу», что теперь к нему обращаются» больной Михоэлс» и утверждал, что» для того, чтобы лечиться, надо иметь железное здоровье». Особенно не устраивали его так называемые» разгрузочные дни». Накануне он оповещал нас по телефону» приезжайте, а то все кушают, а мне нельзя. Очень скучно».
Мы знали, что помимо желания увидеть нас, он хотел полакомиться домашним пирогом, а Нину покормить яблоками, которые предназначались для диеты.
Доставка и поглощение пирога в разгрузочный день — мы не могли отказать папе в этом удовольствии — обставлялись всевозможными хитростями.
Он залезал в машину, воровато озирался, требовал чтобы мы» толпились вокруг него», а затем, покончив с пирогом, отправлялся на прогулку и громко жаловался на голод. А назавтра он звонил мне из кабинета врача и озабоченно сообщал: «Доченька, ты только не волнуйся, но врачи находят, что у меня нарушен обмен веществ. За вчерашний разгрузочный день я прибавил пятьсот граммов». Я так и видела его мальчишескую радость, что так здорово удалось» подвести медицину».
Однажды мы приехали к отцу в санаторий в Барвиху, где он отдыхал вместе с Литвиновым. Дело было все в том же сорок шестом году. Когда мы вошли в комнату, отец с Литвиновым сосредоточенно вычитывали что‑то из газеты. Оба были так поглощены этим занятием, что даже не подняли головы поприветствовать нас.