Отрадина(с удивлением). Еще бы. Что это за вопрос? Разумеется, люблю, как только можно любить, как нужно любить матери.
Муров. Да, да… Конечно… А что, Люба, если вдруг этот несчастный ребенок останется без отца?
Отрадина. Как без отца?
Муров. Ах, боже мой! Ведь все может случиться. Я езжу много, могут меня лошади разбить, ну, там… на железной дороге что-нибудь случится.
Отрадина. Да что за разговоры, помилуй! Что ты меня мучить пришел сегодня, что ли?
Муров. Ах, Люба, всегда надо предполагать худшее, чтоб быть готовым. Ну, вот я и думаю: что ты будешь делать с Гришей, если меня с вами не будет?
Отрадина. Ах, отстань, пожалуйста! Пожалей мои нервы!
Муров. Ох, нервы, нервы! Вот то-то и горе наше, что у вас нервы очень слабы.
Отрадина. Если ты спрашиваешь серьезно, так я тебе отвечу. Ты не беспокойся: он нужды знать не будет. Я буду работать день и ночь, чтобы у него было все, все, что ему нужно. Разве я могу допустить, чтоб он был голоден или не одет? Нет, у него будут и книжки и игрушки, да, игрушки, дорогие игрушки. Чтобы все, что у других детей, то и у него. Чем же он хуже? Чем он виноват? Ну, а не в силах буду работать, захвораю там, что ли… ну что ж, ну, я не постыжусь для него… я буду просить милостыню. (Плачет.)
Муров. Ах, Люба, что ты, что ты!
Отрадина. Да ведь ты сам спрашиваешь, ты сам хочешь, чтоб я говорила. Чего ж ты ждал от меня, какого другого ответа? Неужели ты предполагал, что я его брошу?
Муров. Ах, бедная! Извини меня! У меня и в помышлении не было расстраивать тебя. Оставим эти разговоры, поговорим о чем-нибудь другом.
Отрадина. Ах, да, пожалуйста, о другом. Сделай милость.
Муров. Что ты поделываешь?
Отрадина. Вот платье шила.
Муров. Кому это?
Отрадина. Себе.
Муров. Хорошенькое?
Отрадина. Дешевенькое. Для меня и это хорошо: у меня золотых приисков нет.
Муров. Зато ты сама чистое золото. Да про какие ты прииски говоришь?
Отрадина. А вот про какие! Вчера я видела платье, вот так уж роскошь! Подвенечное, с блондами.
Муров. Чье же это?
Отрадина. Таисы Ильинишны Шелавиной.
Муров. Как? Что? Что ты говоришь?
Отрадина. Я говорю: Таисы Ильинишны. Ты разве ее знаешь?
Муров. Нет, так… слыхал про нее.
Отрадина. Она хорошенькая и богатая, не то, что я. А была бедная девочка; мы с ней давно знакомы, вместе учиться бегали.
Муров. Неужели?
Отрадина. Ленивая такая была и училась плохо; а вот разбогатела и мужа нашла. Еще девчонкой она нас удивляла.
Муров. Чем же?
Отрадина. А тем, что стыда в ней как-то мало было. А сердце все-таки у ней доброе, надо правду сказать. Не видались мы с ней года три, а встретила меня чуть не со слезами; два раза была у меня, предлагала денег… Я не взяла, разумеется. А вот что хорошо: она обещает доставить мне два урока и постоянную работу. Это для меня очень важно; я могу не тратить моего маленького капитала, поберечь его для сына… а может быть, и на приданое. Послушай! Покажи меня своей матери; я могу ей понравиться, у меня есть способности. Я здесь заглохла. Я, если захочу, могу блеснуть и умом, и своими знаниями, и очаровать старуху.