— Могла бы и не говорить. Это очевидно, — обиделся Лаэрт. Фраза Мик о «командировочных» была равносильна намеку на его скупость.
Мик поняла, что допустила оплошность, и поспешила исправить ситуацию. Она вытащила стройную ножку из туфли и просунула ступню в краешек брюк Лаэрта. Погладив его ногу, она ласково шепнула ему на ухо:
— Ты что — обиделся? Но я ведь не имела в виду ничего дурного… Просто мне неловко, оттого что ты всегда за меня платишь…
— Какая ерунда, Мики, — раздраженно бросил Лаэрт, высвобождая свою ногу. — Это нормально, когда мужчина платит за свою женщину… Ты же не феминистка…
— Нет, нет, — поспешила оправдаться Мик. Феминизм для Лаэрта был одним из самых страшных явлений, подрывающих общественные устои. — Конечно же, не феминистка. Но иногда мне хочется почувствовать себя… гм… независимой в финансовом плане.
— Именно поэтому я и даю тебе работу, золотце, — примирительно улыбнулся Лаэрт.
Его фраза покоробила Мик, и предстоящая поездка показалась уже не такой заманчивой. Выходит, это Лаэрт дает ей работу, а не она получает ее. Чем это, в сущности, отличается от ее теперешнего положения? Если он бросит ее, то Мик вновь останется ни с чем. Едва ли Лаэрт как работодатель потерпит в журнале бывшую любовницу…
Ох, лучше бы ей не думать об этом сейчас… В конце концов, Лаэрт влюблен в нее и пытается ей помочь. А она постарается не огорчить его и сделает все, как он хочет. Ведь от этого зависит ее будущее… И, кто знает, может быть, Лаэрт влюбится в нее так, что расстанется с Ольгой?
Мечты, мечты… Мик постаралась убрать с лица выражение разочарования. Надо как следует отблагодарить Лаэрта за то, что он для нее сделал. И поднять ему настроение. Пусть у него и есть жена, но с Мик, с любовницей, ему должно быть веселее…
Мик улыбнулась ему и вдруг с ужасом поняла, что настал момент расплаты за съеденных устриц. Очевидно, устрицы не придерживались распространенного мнения, что месть — блюдо, которое подают холодным. К тому же они сами были этим блюдом. В носу у Мик нещадно засвербило, и она едва успела прикрыть рукой рот.
— А-а-а-апчхи!
Половина ресторана незамедлительно обернулась, чтобы полюбоваться девушкой, которая позволила себе чихнуть так громко. Мик покраснела, но уже не могла остановиться.
— А-а-а-апчхи!
На этот чох повернулась вторая половина ресторана. Но Мик уже было не до них. На нее выразительно глядели злые серые глаза Лаэрта. Она ведь обещала ему! Она ведь думала, что приступ начнется после того, как они выйдут из ресторана. Но кто мог знать, что в этот раз устрицы так поторопятся с местью?!