За той стеной и хрустнула ветка…
Он сел, нащупал затвор автомата. Сухо стало в горле. Подобрался бочком, отдавив руку какому-то сновидцу — тот что-то прорычал, но не проснулся.
— Эй… — раздался приглушенный шепот. В стену зацарапали. Он привалился плечом к стене, затаил дыхание.
— Эй, послушайте, как вас там…
Голос принадлежал женщине.
— Впустите меня, но не шумите… Я не сделаю вам ничего плохого… Быстрее же…
Кто-то уже проснулся, заворчал. Зорин шикнул на него. Проснувшийся разбудил соседа, а когда тот начал спросонья ругаться, просто заткнул ему рот.
— Кому тут по едалам отбарабанить?… — начал в своей неподражаемой манере Фикус, но ему тоже «перекрыли кислород». Зорин отодвинул щит от дырявой стены. В сарай кто-то вполз. Он чиркнул спичкой. Тусклое пламя осветило бледное женское лицо. Огонек горящей спички метался в широко раскрытых глазах.
— Это вы? — растерялся Зорин. Он узнал ту самую девушку в берете — она обладала запоминающейся внешностью.
— Проходи, родная, как же мы… — начал Фикус, но получил по ребрам и, кажется, включил соображалку.
— Не галдите, — прошептала девушка. — И спичку погасите…
Он погасил. Темнота навалилась. Народ скрипел, поднимался — каждый чувствовал приближение неприятностей.
— Молчите, ради всего святого молчите… — Он чувствовал ее горячее дыхание совсем близко. Девушка волновалась — и это еще мягко сказано. Ее волнение передавалось Зорину.
— Послушайте… меня зовут Ада, я племянница Михаэля Рудберга… Я знаю, что вы ни в чем не виноваты, и мне не нравится то, что задумал Фильман…
Зорин похолодел. Дурные предчувствия, кажется, перетекали в практическую плоскость.
— Слушайте и молчите… — ее голос звенел от напряжения, — Фильман долго думал, что с вами делать. Он принял это трудное решение, и теперь его не переубедить. Вас расстреляют. Войдут на рассвете, когда у людей самый крепкий сон, разоружат и быстро пристрелят…
Штрафники глухо зароптали.
— За что, Ада? — возмутился Зорин. — Вы воюете с фашистами, мы воюем с фашистами…
— Все очень сложно, Фильмана можно понять… Он болеет за свой народ, он понимает, что если вы уйдете, то все равно проболтаетесь своему командованию про эту базу — вы просто обязаны им рассказать. И имена перечислите…
— Ада, но что в этом зазорного? Вы же не предатели…
— Мы — те, кто не нужен Советской власти. Мы слишком независимые, самостоятельные, вольнолюбивые. Когда придут ваши, первым дело сюда направят карателей из НКВД, базу ликвидируют, людей расстреляют или посадят в лагеря, не пожалеют даже детишек… Вы что, не понимаете элементарных вещей?